Лагерь «Чистые воды». Загадки тёмного леса

Матвей, кажется, смутился. На его побледневших щеках зацвёл алый румянец.

– Ничего.

Он сорвал дикую мяту и принялся жевать. В другой раз Катя, может быть, и отвязалась бы от него, но нарастающие страх и тревога выводили её из колеи. Резкость, грубость и навязчивость в обычной жизни не были ей свойственны и пробуждались в исключительных ситуациях. И люди, видевшие в ней скромную, тихую и исключительно воспитанную юную девушку, от подобных проявлений впадали в ступор.

– Ты только это и повторяешь. Но я не идиотка и прекрасно понимаю, что что-то происходит! И у меня к тебе чёртова куча вопросов! Я хочу знать, что творится в этом богом забытом месте! – заявила она без права на оспаривание. – Но для начала объясни, будь так добр, почему ты смотришь на меня, словно на чудо природы?

Матвей несколько секунд пробыл в смятении. Вид у парня был такой, словно в футе от его головы просвистела убийственная молния.

– Извини, – наконец сказал он. – Я не специально. Просто ты – первая девушка, с которой я разговариваю… за последние лет пять.

Катя приподняла брови. Это ей даже в голову не приходило.

– Ты шутишь?

– Нет. Это правда. Я в принципе не очень много общаюсь с людьми, если ты понимаешь. А с тех пор, как бросил школу, из постоянных собеседников у меня остался только отец. Ну, ещё животные, но они не слишком-то разговорчивы.

– А я думала, что дело во мне. Мне казалось, я тебе не нравлюсь, и ты хочешь, чтобы я ушла, – выпалила она. Настал его черёд искренне удивляться.

– Почему?

Катя повела плечами.

– Ну… Я доставила вам столько хлопот. Твой отец мог пострадать из-за меня. И до сих пор может. Теперь мы бежим, чтобы спрятаться от них! Если бы не я, ты бы сейчас был дома со своим отцом! Неужели ты не понимаешь?

Матвей с горечью хмыкнул.

– Вот оно что. Думаешь, что это ты привела в наш дом преступников? Ничего подобного. Ты же слышала, что сказал мой отец. Они здесь давно, гораздо дольше, чем я и ты. Они как… проклятие. В этом лесу их полно. Они уже давно обещали расправиться с отцом, да только кишка у них тонка.

Катя поняла: это самый подходящий момент, чтобы выяснить всю правду.

– Кто это – они? Это какая-то террористическая группировка? Зачем они всё это делают? Они заманивают сюда людей, а потом издеваются и убивают?

– Что-то вроде того, – мрачно ответил Матвей. – Я и сам многого не знаю. А то, что знаю, не стал бы никому рассказывать. Но раз уж ты угодила сюда по их милости, мне стоит тебя просветить. Лагерь, в который вы приехали – он ведь находится недалеко от озера, так?

– Да. Мы ходили туда загорать. А откуда ты знаешь?

Матвей, по своему обыкновению, ответил не сразу.

– Дело в том, что это место далеко не всегда было лагерем. Лагерь построили всего несколько месяцев назад. Двадцать лет назад там было что-то вроде пансионата. Ну, точнее, – презрительно скривился он, – так это преподносило руководство. «Пансионат для особо одарённых молодых людей» или что-то в этом роде. А по факту – психиатрическая клиника для подростков от пятнадцати и старше.

Девушка впала в ступор.

– Такого не может быть!

– После всего, что произошло с тобой и твоими друзьями, ты ещё сомневаешься? – с невесёлой улыбкой спросил он. – Хочешь – верь, хочешь – нет. Мой отец был здесь, когда клинику только построили. И он, и его родители поначалу думали, что это просто учебное заведение для подростков. Сами подростки, кстати, тоже были в этом уверены. Поначалу всё шло неплохо: их обучали разным дисциплинам, отправляли в походы, устраивали шумные вечеринки. Довольно прогрессивно для образовательного учреждения, не находишь? Но через пару месяцев всё изменилось. Сначала некоторых ребят начали отселять от других. Их отправляли в здание медкорпуса и запрещали посещать. Они сидели там днями, неделями и не могли увидеть друзей. Никто не знал, что с ними там делали. Руководство утверждало, будто их обучают по особой программе. Конечно же, никакой программы там не было. Они просто истязали их и пичкали нейролептиками.

Слово «нейролептики» прочно ассоциировалось с чем-то страшным и угрожающим. Кажется, такие медикаменты назначались психиатрами. Катя откуда-то помнила, что эти средства запрещено пить при вождении: они замедляют работу мозга и снижают реакцию.

– Нейролептики пьют люди, имеющие проблемы с психикой, – сказала она. – Может быть, эти ребята и вправду были больны? И поэтому их решили отгородить от остальных?

– Ничего подобного! – резко возразил Матвей. – Никто из них не был болен и не нуждался в лечении! Их просто заперли, как каких-то зверей. За первой «партией» внезапно заболевших последовала вторая. Потом – третья. И так до тех пор, пока в жилом корпусе детей вообще не осталось.

Катя растерянно моргнула. На неё вдруг напал приступ мигрени: голова отяжелела, а в затылок словно вонзилось что-то острое.

– Я не понимаю. Зачем…