Лагерь обреченных

Начальник уголовного розыска скрылся из вида. Я полез следом за ним. Не успел я подняться на пару перекладин, как Казачков закричал:

– Стой, стой, сволочь! Стой, стрелять буду!

«Бах, бах, бах!» – грянули выстрелы.

Я буквально впрыгнул на чердак. Влетел туда, как кошка на дерево.

Вокруг была темнота хоть глаз коли. В дальнем углу крыши пробивался тусклый уличный свет. Это Казачков прострелил шифер. Сам он стоял у лаза в люк, прислушивался.

– Андрюха, там ведь человек был, – прошептал он. – Не пойму, я подстрелил его или нет?

У нас за спиной кто-то зашуршал по керамзиту, которым был отсыпан пол чердака. У меня по спине побежали мурашки. Мерзко это – стоять в темноте, когда у тебя за спиной кто-то ходит. Может, с ножом, а может, с топором к тебе подкрадывается.

– Уходим вниз, – предложил я. – Без освещения нам тут делать нечего.

В той стороне, где кто-то шуршал керамзитом, вспыхнули и погасли кошачьи глаза.

– Иди первый, – скомандовал Казачков.

Один за другим мы вернулись на исходную позицию.

– Что там? – встревоженно спросили Горшков и Кусков.

– Хрен его знает, что там! – огрызнулся начальник угро. – Значит, так. Кусков, беги в РОВД и получи пистолеты на меня и на Лаптева. Если дежурный начнет требовать карточки-заместители, передай ему, что я приду и такие карточки ему задам, что он забудет, как маму родную звали. Витя, найди электрика. Без света на крыше делать нечего. Там темно, как у негра в заднице.

– Человек, в которого вы стреляли, все еще там? – посматривая на люк, спросил Горшков.

Казачков ответил таким матом, что ему позавидовали бы все сапожники Советского Союза. Витя, понявший, что зря лезет с расспросами, умчался вниз. Вместо него на этаж поднялся Гордеев.

– Андрей, у тебя тесть картошку собрал? – спросил начальник РОВД. – Я Горшкова за ним отправил.

– Он что, единственный электрик в поселке?

– Не умничай, мать твою! Списки работников ДК у Дегтярева, а он дома сидит. Пока мы его сюда вывезем, проще за твоим тестем сгонять. Вадим, ты попал в кого или нет? Там мертвец наверху не валяется?

– Хрен там валяется, кверху днищем! – Казачков снова смачно выругался. – Откуда я знаю, есть там кто или нет? Я залез, слышу, кто-то в дальний угол убегает. Крикнул: «Стоять!» – а он не остановился. Я наугад шмальнул по нему, не знаю, зацепил или нет.

– Если там какой-нибудь бомж прятался, мы вовек не отпишемся!

– Откуда бомж возьмется в ДК? Что он здесь есть будет?

На крыше раздалось хлопанье голубиных крыльев, шуршание, возня, громкое кошачье мяуканье. Неожиданно сверху на пол из люка упали два камушка керамзита и кто-то отчетливо сказал: «Угу!»

– Андрей, – толкнул меня локтем Казачков, – сделай лицо попроще. Это филин.

– В ДК два выхода на крышу, – посматривая в люк, сказал Гордеев. – Если нам сделают свет, то можно организовать штурм с двух сторон. Если освещения не будет, то наверх даже незачем соваться. Тем более с оружием. Перестреляем друг друга в темноте.

Узнав о событиях в родном ДК, пришел Дегтярев.

– На крыше света нет и никогда не было! – заявил он. – До утра на чердаке делать нечего. Там днем-то полумрак, а сейчас вы там и вовсе ничего не найдете.

– С фонариками лезть придется, – помрачнел Казачков.

– С какими фонариками, Вадим Алексеевич, ты что говоришь? – запротестовал Дегтярев. – Это снизу, с земли, крыша у ДК маленькой кажется, а внутри она огромная! Она буквой «П» изгибается и по горизонтали не ровная, а с впадиной над кинозалом. Я тебе дело говорю: оставь все до утра. С крыши только два лаза, оба снизу закроете, и если там кто прячется, то он никуда уйти не сможет.

– Вячеслав Федорович, – спросил я директора ДК, – давно на этом люке замка нет?

– Вчера еще был, – неуверенно ответил он.

Я и Казачков переглянулись. Сколько времени ход на крышу был открыт, уже не установить.

В конце галереи появился Кусков, заметил Гордеева, к нам подходить не стал, а жестами показал, что он принес оружие.

– Я пойду прогуляюсь до учителя, – вполголоса сказал я Казачкову. – Поспрашиваю у него про руну, посмотрю, собрал ли он картошку.

– Погоди пока, давай вначале здесь разберемся.

– А чего ему ждать? – Гордеев посмотрел на часы. Сотрудники КГБ должны были приехать с минуты на минуту. – Иди, Андрей, работай! Мы что, здесь втроем новый замок не повесим? Вячеслав Федорович прав: до утра на крыше делать нечего.

– А если я кого подстрелил? – Казачкова мучила сама перспектива отписываться перед прокуратурой за незаконное применение оружия. Ждать развития событий до утра он не хотел.

– Высунься в люк и потребуй сдаться, – предложил Дегтярев.

Казачков взобрался на лестницу, крикнул в темноту:

– Эй ты! Если ты еще живой, дай знать, мы тебе окажем медицинскую помощь!

В ответ только встревоженные голуби захлопали крыльями. Человек, если он прятался на чердаке, признаков жизни не подавал.

– Иди, иди, Андрей, работай! – отправил меня Гордеев.

Я отвел Кускова из коридора в фойе к входу в малый зал. Он распахнул китель: за поясом у Игорька, как у пирата Джона Сильвера, торчали рукоятки двух пистолетов Макарова.

– Какой из них мой? – спросил я.