Лагерь у моря (СИ)

— Знаешь, я бы назвал это не совсем так, — слегка хрипловатый, глубокий голос нарушил воцарившееся молчание, — то, что я испытываю к тебе, Алиса, простой симпатией не назовешь. Я не могу сказать, что до встречи с тобой кого-то по-настоящему любил, — Док продолжал говорить, и после каждого его слова сердечко отзывалось непривычным ему трепетом. — Я хочу, всегда быть с тобой. Я хочу видеть тебя каждый день, — он обнял меня, и я больше не могла отстраниться, ноги стали ватными: отпусти он меня сейчас, и я рухну как подкошенная, — каждый час, каждую минуту, каждый миг моей жизни. Я не знал любви, и мне некому было её подарить, — Док наклонился ко мне и шептал слова прямо в ушко, жар его дыхания и тела делал меня слабой: как-то не привыкла я к такому отношению, обычно я парней била, стоило им только начать заигрывать со мной. — Но если это чувство бесконечной нежности, желания всегда быть рядом, защитить, обнять, приласкать, называется любовью, — он говорил просто и открыто, а я стояла, как язык проглотив, — то да, я в тебя влюблен.

Я попыталась отвернуться, чтобы Док не видел моё красное лицо, но он взял меня одной рукой за подбородок и аккуратно повернул, чтобы наши глаза встретились. Карие, казалось бы, самые обычные глаза, но смотрит так, так… не знаю, как сказать! От этого пронзительного взгляда по спине бегали мурашки.

— Ты от меня что-то скрываешь, — тихо прошептали мои непослушные губы, — пропадаешь уже не в первый раз, возвращаешься потрепанный, и ничего не рассказываешь.

— Алиса, хочешь ли знать правду? — Док говорил серьезно. — Долгие отношения, без доверия, возможны, но это будет уже не то — подделка, муляж, — он говорил странные вещи, но я слушала и понимала: сейчас Док решает, стоит ли мне рассказывать всё.

— Я хочу знать, хочу знать, что с тобой происходит, — ответила я, — не потому, что мне любопытно, просто ты мне небезразличен!

«Он тут в любви признался, — подумала я про себя, — а в ответ получил „небезразличен“. Боже, что я делаю? Если он сейчас развернется и уйдет, я его пойму».

— Хорошо, я расскажу всё, но сначала, — Док сложил вещи в шкаф, а меня поднял на руки, как принцессу, — закрой глаза.

Я послушалась: легкий ветерок в лицо и чувство толчка в спину. Я не верила свои глазам: стоило их открыть — и душевая пропала, вместо неё — небольшая комната.

— Это мой уголок, — сказал Док, опуская меня на кровать. Стоило моей пятой точке занять удобное положение, он сел рядом и начал рассказывать про свою жизнь в лагере.

По мере повествования мои глаза становились всё шире и шире. Ну, кто в такое поверит? Наверное… я. Если бы он хотел соврать, то придумал что-то подостоверней, попроще в конце концов. Если принимать сказанное им за правду — всё сходилось: и его исчезновения, и злополучное цунами — вообще всё! Кроме того, он воспользовался своим ускорением, пока нес меня сюда. Время пролетело незаметно, к концу откровенного рассказа была уже глубокая ночь.

— Ладно, допустим, я поверю тебе, — пыталась сказать я ровным голосом, но он всё же дрожал от волнения. — И что дальше? — спросила я Дока.

— А дальше, — он, казалось, до последнего был уверен, что я просто посчитаю его последним психом, — а дальше мы идем спать, а завтра живем полной жизнью! Проблемы будем решать по мере их поступления.

— До сих пор не верится, — улыбка, против воли, всё-таки растянула мои губы, — мой парень — супергерой, весь лагерь спас.

— Да ладно, — Док ответил на мою улыбку, — не герой, да и не супер, хотяяя, хочешь фокус?

— Какой? — осторожно спросила я.

Док хитро улыбнулся и выключил свет. О, я, кажется, догадываюсь, какой сейчас будет фокус… Но фиг я угадала.

— Подними руки вверх, — попросил он.

Стоило мне выполнить это, как фигура Дока на секунду исчезла, словно мигнула, и появилась, а потом он демонстративно показал мне зажатый в левой руке белый лифчик. Стоп, откуда это чувство свободы в груди? МОЙ ЛИФЧИК!

— Ты! — злость, смущение и веселье сдетонировали целым коктейлем эмоций. Я кинулась на Дока, и мы как были, растянулись на обиженно скрипнувшей кровати.

— А ну отдай! — я задумалась, что бы такого сказать, а сама тем временем пыталась отнять своё богатство. — Если не отдашь, я буду всю ночь тебя… ну… это самое… вот!

Что я несу? Голова совсем не работает, одно его присутствие заставляет мысли путаться, а щеки пылать. Я лежала на широкой груди и, не отрываясь, смотрела в эти теплые, лукавые глаза. Будь с собой честна, Алиса, ты хочешь его.

— Не отдам, — Док нагло усмехнулся и спрятал лиф за спиной, а когда я за ним потянулась, схватил и поцеловал в губы.

Страстный, обжигающий, но одновременно такой чувственный и нежный поцелуй, во время которого он запустил руки мне под кофту и ласкал обнаженную грудь. По телу, с головы до пят, прошла волна истомы, внизу живота стало так тепло.

— Малышка, — тихо прошептал Док, ненадолго оторвавшись от моих влажных губ.