Лагерная учительница

И в следующем ни шагов, ни разговора не было слышно. Доносилась музыка из квартиры на втором этаже. Иван повернулся, чтобы бежать дальше, но вдруг сквозь музыку услышал женский вскрик непонятный. Егоркин кинулся наверх. Остановился у двери, замер. В коридоре сквозь музыку, смех слышен был говор, какая-то возня, потом снова женский вскрик, Галин вскрик. Иван вдавил кнопку звонка и не отпускал, пока не услышал, что открывают. Дверь чуточку отошла. В щелку глянуло улыбающееся лицо парня.

— Отпустите! — закричала Галя.

Иван сильно толкнул дверь плечом. Она распахнулась. Увидел, как парень, обхватив сзади Галю, несет ее в комнату, она бьется в его руках, вырывается. Уносил в комнату ее хозяин квартиры. Иван, не размахиваясь, ткнул пальцем в живот ближайшего к нему парня, не узнав от возбуждения Бориса, и Борис с открытым ртом осел на пол. Иван кинулся в комнату. Он видел, что там, кроме того парня, который унес из коридора Галю, еще двое. Хозяин квартиры бросил Галю на диван, обернулся, увидел лежащего Бориса, вбегающего Ивана и схватил табуретку. Один из парней, улыбаясь, взял со стола нож. Егоркин остановился в двух шагах от них. Третий парень, закатываясь от смеха, шлепнулся на диван рядом с Галей. Он показывал рукой на Ивана и кричал, захлебываясь от смеха:

— Чудило! Ну, чудило!

Галя вскочила. Егоркин испугался. Была она рядом с тем, что держал над головой табуретку, испугался, ударит тот ее, или она кинется к нему, помешает, и парень с ножом успеет пырнуть или ее, или его. Все это мелькнуло мгновенно, и он вскрикнул:

— Сиди!

Вскрик подействовал на парней, как команда. Оба разом бросились на него. Иван ногой ударил хозяина квартиры, и он вместе с табуреткой полетел к окну. Другой парень попытался ударить ножом сверху. Ничего не стоило поймать его руку. Егоркин услышал незнакомый мягкий хруст, вскрик и понял, что сломал руку парню. Нож стукнул об пол. Иван оглянулся на третьего парня. Он хохотал, закрыв глаза. Побелевшая Галя была, вероятно, близка к обмороку. Егоркин схватил ее за руку и потащил в коридор. Там сорвал плащ с вешалки и побежал вниз. По улице шли быстро. Галя постанывала и вдруг остановилась.

— Ой, а книга обхода?

— Завтра возьмем, — ответил Егоркин и потащил ее дальше.

В квартире ее трясло. Она бродила по комнате, постанывала. Иван не мог видеть ее мучения, ходил следом, успокаивал. У него в ушах все стоял мягкий хруст лопнувшей кости. Он просмотрел все таблетки и пузырьки, имеющиеся в квартире, ничего успокаивающего не нашел, потом вспомнил, что есть немного водки, месяца два стоит в холодильнике. Зять приносил, когда с Варюнькой были, вспомнил, что они не ужинали еще и пошел в кухню. Нарезал колбасы, поджарил с яйцами. Потом привел Галю, усадил за стол и дал ей маленький стаканчик водки.

— Всю выпей! Разом! — строго приказал он. — Легче будет!

Проследил за ней и сам выпил малость.

Ела Галя вяло, но он чувствовал, что она отходит, постепенно успокаивается.

— А почему они… хохотали… все время? — тихо спросила она.

— Наркоманы…

Поужинать они не успели: раздался стук в дверь. Сначала негромкий, потом все сильней, требовательней. Егоркины переглянулись. Галя снова побледнела. Хлипкая дверь тряслась от ударов. Открыть ее ничего не стоило. Надавить рукой хорошо — и распахнется. Иван вздохнул и поднялся. Возле двери крикнул:

— Кто?

— Милиция!

Он открыл и отступил от порога, чтобы простор был для действий. За дверью стояли участковый милиционер и парень, который хохотал на диване.

— Он? — взглянул милиционер на парня.

Тот кивнул. Был парень теперь серьезен, хмур. Милиционер вошел в квартиру.

— Здравствуйте, Сергей Иванович! — Галя участкового знала, давала ему сведения не один раз.

— A-а, Егоркина? Это муж твой дебош устроил?

— Они меня изнасиловать хотели…

— Кому ты нужна, — буркнул парень. — Скажет, изнасиловать… Теперь вали…

— «Скорая помощь» двоих увезла, — развел руками участковый. — Заявление есть. Надо протокол составлять… Придется вам пройти со мной. Собирайтесь…

VII

Ночь Егоркин провел в милиции, в изоляторе. Взяли у него кровь на анализ. Знал, что алкоголь найдут. Клял себя: Гале надо было дать, а самому не пить.