Лайка

Никита встал на ноги и, забыв про лежащий на полу свой фонарик, пересиливая сильнейшую боль между лопатками, которая отдавала через все тело аж в колено при каждом шаге, подошел к прямоугольному проему, откуда вырывался этот необычный свет. Еще в тот момент, когда он понял, что это свечение ему не кажется, Никита подумал, что он вышел на другую сторону горы, только удивился тому, что добрался так быстро: в диаметре гора, если измерять по подошве, была минимум километров восемь. Увидев истинную картину внутри небольшого, примерно в четыре метра в длину и шириной в полтора, пролета, Никита сполз медленно по стене и словно ребенок стал улыбаться открывшемуся перед ним феномену. От стены до стены, от пола и до потолка в этом тупике висело нечто похожее на киноэкран, который опалесцировал мягким фиолетовым светом, время от времени чуть меняя цвет местами то на зеленый, то на серовато-голубой. Никита смотрел на эти переливы завороженно и не мог оторвать взгляда, так они были прекрасны и чудесны, особенно здесь, в конце темного тоннеля. Он почему-то нисколько не удивился увиденному и не пытался даже как-то анализировать или объяснить суть этого необычного, никак не природного, явления. Обессиленный и измотанный до предела, уже чувствуя, что поднялась прилично температура после вчерашнего переохлаждения, Никита ясно осознавал, что домой в Сайгир он уже не попадет никогда. Он был рад тому, что перед смертью – безразлично кто – ему подарили это чудо, и он радовался этой фантастической игре света и цветов. Ни о чем не думая, он тяжело встал на ноги и подошел вплотную к этой светящейся поверхности. Когда он уже протянул руку, чтобы попробовать на ощупь этот странный экран, вдруг на нем фиолетовый свет поменялся на мягкий белый, а сама поверхность зашевелилась, словно бы подул легкий ветер на тихую гладь воды. В следующее мгновение от этого портала, почти из-под самого потолка, оторвались два светящихся шара примерно с теннисный мяч, и, двигаясь абсолютно одинаково вдоль стен слева и справа, слегка покачиваясь верх-вниз, пролетели за его спину, поменялись местами и подлетели вплотную к нему, остановившись на уровне груди. Никита, повернувшись, все также завороженно, словно ребенок, наблюдал за ними. Шары, мягко покачиваясь верх-вниз с небольшой амплитудой, снова зашли за его спину и исчезли в светящейся поверхности портала, но, почти сразу же появившись вновь, нырнули через секунду обратно. Так повторилось еще два раза, после чего шары, вылетев из экрана, встали по бокам и перестали даже шевелиться, а портал опять стал фиолетовым. При этом сами шары стали светиться так ярко, что Никита, привыкший к полумраку, даже зажмурился. Он понял, что эти шары приглашают его войти внутрь портала…

Никита чувствовал, как все телесные недуги, так невыносимо давившие на его сознание через боль, никуда не исчезая, как бы отошли в сторону и освободили его разум и волю. Ему вдруг стало так легко и беспричинно приятно просто от того, что он еще есть, пусть и на пороге смерти. Никита забыл про свой возраст, забыл про все на свете, зачарованный светом мерцающей опалесценцией загадочной поверхности. Наверное, так он смотрел единственный раз в жизни в глубоком детстве, когда ему было четыре года, увидев впервые новогоднюю елку… У них, в патриархальной семье, Новый год не отмечали. И вот однажды в самый канун Нового года к ним в гости нагрянул двоюродный брат отца, работавший в Петрозаводске диктором местного республиканского радио и телевидения. Достав из своей большой сумки елочную электрогирлянду и небольшую картонную коробку с игрушками, по праву своего старшинства, стал укорять своего младшего брата из-за отсутствия в доме елки. Никита словно во сне помнил тот сказочный вечер 31 декабря: на улице светила яркая луна, он сидит на шее своего дяди, а впереди, показывая дорогу, идет сестра. И вот при свете полнолуния дядя нашел самую красивую карельскую елку – так он тогда сказал, увидев после часового блуждания по лесу действительно настоящую красавицу идеально симметричной формы с густой шубой из ароматной хвои. Никита не помнил обратную дорогу, да и порой, вспоминая свое детство, он даже сомневался, что это произошло на самом деле – может, ему это все приснилось? Но то, как дядя водрузил елку в ведро с водой, потом привязал верхушку суровой дратвой в стене и к потолку, после чего нарядил и, самое главное, когда выключил свет и воткнул вилку от электрогирлянды в розетку – это помнил очень ясно. Вроде бы ничего такого не произошло с точки зрения взрослого человека, но тогда для него, четырехлетнего мальчика, это было настоящей сказкой, абсолютным чудом!