Лайки вместо цветов

Витая в мыслях, Соломатин скользил взглядом по домам, машинам, прохожим и витринам, пока вдруг в одной из них не заметил знакомый силуэт. Даже не поверил своим глазам. Да нет же, точно! Таких кудрей больше не было ни у кого. И чёрный комбинезон, будь он трижды проклят… Разве такое может случиться? Он, Матвей Соломатин, сидит тут и караулит эту фурию, как какой-нибудь шпион из плохого фильма, а она преспокойно потягивает кофе в двух шагах. И ведь копается в телефоне – а ему до сих пор не ответила!

Матвей уже взялся за ручку двери, чтобы добежать до кафе и потребовать объяснений, но замер: к Лере подошёл какой-то холёный парень с жалкой розочкой и внаглую уселся напротив! А Лера? Где этот её воинственный взгляд, почему она не плеснёт нахалу в лицо кипятком и не воткнёт розочку в ухо? Почему Лера ему улыбается? Почему позволила чмокнуть себя в щёку, как самая обыкновенная?..

Стоп! Это что – свидание?! А этот парень? Это что, он научил Леру вирту? И слово-то какое мерзкое! Точь-в-точь как этот хлыщ! Тощий и вообще… Как она могла пойти на свидание с ним? Почему предпочла его, где логика?

Телефон пиликнул, и Матвей машинально глянул на экран: «Виктория Ланская: Нравится Ваша фотография».

Но ведь она же… Боже. Соломатин тряхнул головой и взъерошил волосы. Он давно перестал что-либо понимать. Если она на свидании, то почему отвечает? Или у Леры есть сестра-близнец?

Я: Привет! Давай встретимся?

Да, он спросил прямо. Устал от реверансов и танцев с бубнами. Пошло всё! Эти глупые вопросы, флирт… Если она согласилась на свидание с таким маменькиным сынком, то и Денис Воронов может пройти сразу в дамки.

Виктория Ланская: Привет. Сегодня?

Я: А почему бы и нет? У тебя другие планы?

Виктория Ланская: Нет. Давай.

Я: Во сколько?

Виктория Ланская: В 7:30 в «Шоколадофф» устроит?

Как она себе это представляет? Полтора часа просидит там с одним парнем, потом выпроводит его – и примет другого? Зачем ей это? Почему она так быстро согласилась? Нет, с одной стороны, Матвей был, конечно, рад, что ему удалось найти Леру и уговорить на встречу. С другой – его страшно настораживало происходящее. Может, она страдает биполярным расстройством? Может, она мошенница? Аферистка? Маньячка? Мужененавистница – или, наоборот, нимфоманка? Кто ты, Лера Иванова?

Матвей должен был это выяснить. В какой-то момент она превратилась для него в головоломку, которую надо сложить. А Соломатин на дух не переносил неразрешённых вопросов и привык всё и всегда доводить до конца. И не собирался делать исключение для какой-то там кучерявой валькирии, которой вздумалось поморочить ему голову.

Он взял из бардачка тёмные очки и шапку, вышел из машины и направился прямиком в «Шоколадофф». Выбрал столик у стены ближе к углу. Чтобы видеть Леру и при этом не привлекать её внимания. И принялся наблюдать.

Не прошло и получаса, как у Леры зазвонил телефон. Она ответила, весьма убедительно изобразила удивление и что-то наплела холёному парню. Он рассчитался, расцеловался с ней в обе щеки, – чтоб его! – и двинулся на выход, а Лера, перекинув сумочку через плечо, – в уборную. Там Матвей и хотел её поймать, но не тут-то было.

Стоило хлыщу исчезнуть за дверью, как Лера вышла из туалета и вернулась за тот же столик. Попросила меню и сверилась с часами. То ли парень ей чем-то не угодил – и тут Матвей был с ней полностью солидарен, – то ли она ждала кого-то ещё.

Соломатин обратился к «свайперу»:

Я: А хочешь, я приеду прямо сейчас?

Телефон Леры звякнул сообщением, и она взяла его в руки. Это точно была она, никаких сестёр-близнецов!

Виктория Ланская: Прости, освобожусь не раньше 7:30.

А вот это уже интересно!

Как выяснилось, насчёт плотного графика Лера не соврала. Спустя пять минут после ухода первого «свиданца» к ней подкатил другой. Невысокий, полненький и какой-то печальный. Словно ослик Иа в теле взрослого мужчины. В старом свитере и дешёвых ботинках. То есть это не было рейдом по миллионерам.

Лера заказала воды, видимо, решила не смущать бедолагу. Он же что-то долго шёпотом обсуждал с официантом, вытащил из кармана смятый купон, и вскоре ему принесли чай с пакетиком. «Иа» безумно смущался, сбивчиво рассказывал Лере какую-то, очевидно, очень грустную историю, потому что слушала она, сочувственно склонив голову набок. И теперь Лера не источала сарказм и скепсис, не пыталась что-то доказать собеседнику или уделать его, уложив на обе лопатки.

Она могла быть мягкой, спокойной и доброжелательной. Матвей видел это собственными глазами. И снова не смог объяснить себе, почему именно с ним она проявила чудеса дурного характера.