Лайки вместо цветов

– А потом ты сама решишь. И я больше не стану к тебе приставать. Есть ещё условия, которые ты хочешь обсудить на берегу?

– В плане?

– О’кей, давай я. Никаких извращений, садо-мазо, фото- и видеосъёмки. И только с защитой. Устраивает?

Лера медлила. Ей казалось, что она стоит на краю обрыва, и Соломатин с дьявольской ухмылкой подталкивает её в спину. И самое ужасное – ей действительно хотелось взять его за руку и прыгнуть.

Но что она теряет, в конце концов? Честь? Смешно. Великая Гинзбург никому ничего не должна. И она не настолько глупа, чтобы влюбиться в Соломатина после постели. Что же касается мести… Он сам сказал: без обязательств. Они останутся свободными людьми, и Лера вольна будет поступать так, как решит. Он знает о её ненависти, знает, что она осуждает его грязные делишки с Захарьево. Выходит, она чиста перед ним. И он не пытается врать или пудрить мозги, как сделал бы на его месте любой другой.

Разве не так принято поступать в мужском мире? Разве мужчины оглядываются назад, когда делают по-своему? Так почему Лера должна действовать иначе?

– Устраивает, – сухо сказала она.

И «Порше» с рыком сорвался с места.

Лера старалась выглядеть спокойно и невозмутимо. Как Соломатин. Для него, наверное, было обычным делом подцепить глупую восторженную девицу и отволочь к себе в пентхаус, как мамонта в пещеру. И отчего-то эта мысль Леру задела. Не хотелось думать о том, что на этом мягком кожаном сиденье с подогревом сиживал не один десяток безупречных задниц в стрингах. И как знать, быть может, оно тёплое вовсе не от подогрева, а от того, что предыдущую подстилку Матвей высадил за пару минут до Леры.

Выяснять это она не решилась. Иначе выглядела бы как влюблённая ревнивая дурочка. А великая Гинзбург никому себя не навязывала.

Возможно, Матвею даже полезен будет этот опыт. Нет, не сексуальный, тут она вряд ли научит его чему-то новому. Опыт мести. Одно дело, если бы его вывела на чистую воду никому не известная журналистка. И совсем другое, если бывшая любовница.

Интересно, что почувствует Соломатин, когда ему донесут верные доберманы из пресс-службы, что именно она, Лера, написала разоблачающую статью о нём? Расстроится хоть на йоту? Пожалеет о содеянном? Проклянёт тот день, когда выкупил особняк в Захарьево? Или уже будет кувыркаться с кем-то новым? И забудет даже, как выглядела кудрявая девушка из «свайпера»?

Лера не льстила себе: вовсе не её чудесная персона привлекла Соломатина. Она прекрасно изучила ему подобных. Его взбудоражили отказ, неудовлетворённость. Разрыв шаблона. Не к такому привык золотой принстонский мальчик. Наверное, раньше любая красотка воодушевлённо прыгала к нему на колени, стоило только хлопнуть себе по ляжкам.

– У тебя такой вид, как будто тебя везут на эшафот.

– О, какие умные слова, – съязвила Лера. – Скажи ещё, что слышал про Марию-Антуанетту.

– Ах, простите, – усмехнулся Соломатин. – Я забыл, что тебе положено быть единственным эрудитом в помещении.

– Так может, высадишь меня, пока не поздно?

– Испугалась? – Матвей улыбнулся ещё шире. – Даже не надейся, пути назад нет. И тебе не удастся меня разозлить.

– Это пари?

– Это констатация факта, девочка моя. Разозлить? Нет. Только раззадорить ещё сильнее.

Лера хотела ответить что-то очень язвительное, но прикусила язык. Что-то подсказывало ей, что Соломатин не шутит. Куда там! Её и саму от слов «девочка моя» обдало жаркой волной, хотя прежде она бы не почувствовала ничего, кроме раздражения.

«Порше» въехал в подземный паркинг новостройки.

– Ну? – Матвей заглушил мотор и отстегнулся. – Не передумала?

– Ты полагаешь, что этот пафосный домишко меня разочарует? Справедливо. – Она прищурилась. – Впрочем…

– Как мне нравится это твоё «впрочем»… – выдохнул Соломатин и прижался к её губам.

И Лера забыла, что собиралась сказать дальше. Забыла, как вообще облекать мысли в слова, как пользоваться языком для речи. Помнила только про поцелуи.

Внутри, внизу живота, зарождалось торнадо. Сначала маленьким, тугим порывом, потом закрутилось сильнее, сильнее, охватывая всё тело до кончиков пальцев крупной дрожью.

– Тише, тише, – выдохнул Матвей. – Мы же не будем торопиться?

– К чёрту… – Лера вцепилась в пряжку его ремня, щёлкнула замочком, взялась за молнию…

– Нет, – Соломатин накрыл её пальцы, – не здесь.

– Какая разница? – пробормотала она заплетающимся языком. – Давай закончим с этим…

– Мы так не договаривались. – Он застегнул ремень и вышел из машины, оставив Леру одну в салоне. Ей стало зябко, губы ещё подрагивали, в глазах всё плыло.

– Ты разве не этого хотел? – с вызовом спросила она, когда Матвей распахнул перед ней дверь.

– Я ничего не делаю на бегу, Лера.

Она следовала за ним на негнущихся ногах, плохо соображая, что происходит вокруг. Матвей отравлял её тело, её сознание, опустошал и гипнотизировал. А она не могла отказаться. Хотела ещё и ещё, плелась, как безвольная марионетка, и едва ли не умоляла прикоснуться к ней снова.