Лакей Богов 2

— Э! Эй, не плачь! Я извиняюсь! Прости, что ляпнул не то!

Ёсихико тут же нагнулся над колодцем. Он и подумать не мог, что его собеседница заплачет. Может, она и была богиней, прожившей во много раз больше него, но внешне ничем не отличалась от маленькой девочки и поэтому легко пробуждала в Ёсихико сильное чувство вины.

— Каким же мерзавцем нужно быть, чтобы довести бога до слез, — презрительно бросил Когане, ждавший у ног Ёсихико. — Подумать только, что ты настолько невежа.

— Я же не специально и не со зла! Я и представить не мог, что она заплачет!

Он хотел ее успокоить, но не мог дотянуться руками до девочки в колодце. Пока Ёсихико паниковал, Когане уперся лапами в край колодца, вытянулся и посмотрел на вытиравшую слезы Накисавамэ-но-ками.

— Впрочем, в этот раз, Ёсихико, волноваться тебе не о чем. Можно сказать, проливать слезы — работа Накисавамэ-но-ками.

Ёсихико, который уже забрался в сумку в поисках салфеток, изумленно поднял взгляд.

— Проливать слезы — работа?.. — переспросил он.

Когане бросил на него быстрый взгляд и продолжил:

— Накисавамэ-но-ками забирает у японцев половину печалей и плачет вместо них. Если тебе бывало тяжело, но после слез становилось легче на душе и получалось вновь посмотреть вперед, это благодаря слезам, которые она пролила за тебя. Ее плач уменьшает людскую печаль.

— Э? Благодаря такой маленькой девочке?..

Ему сразу подумалось, что такая работа вряд ли хорошо скажется на ее психике. Он еще раз заглянул внутрь колодца и услышал поблизости протяжный вздох Когане.

— Она кажется тебе девочкой, поскольку растеряла силу, подобно Хитокотонуси. Когда-то она была ранимой и прекрасной богиней. Вода, которую ты видишь — слезы, которые она проливала целую вечность.

Когане мотнул мордой, указывая на ноги Накисавамэ-но-ками.

— Это все слезы?..

Девочка, все еще шмыгавшая носом и вытиравшая глаза, по пояс стояла в прозрачной воде. Только сейчас Ёсихико заметил, что она проникает в щель в каменном дне колодца и питает маленькие цветки пастушьей сумки.

— А-а, но некоторые мои слезы впитываются в землю или испаряются. А, и еще сюда попадает дождевая вода, так что это не совсем так… — вмешалась покрасневшая Накисавамэ-но-ками. — Я… я ничего не умею, кроме как плакать, и совершенно не помогаю людям, в отличие от других богов…

Ее глаза вновь увлажнились. Когане бросил на нее взгляд и прищурился.

— Только ты способна взять на себя часть людской печали. Не прибедняйся.

— Во-во. Это же насколько доброй надо быть, чтобы отбирать половину грусти всех людей! — тут же добавил Ёсихико, опасаясь, что богиня сейчас вновь заплачет.

Ему и без того хотелось пожаловаться, что богиня не должна быть похожа на маленькую девочку, но то, что девочка оказалась еще и плаксой, совсем выбивало его из колеи.

— С-спасибо вам! Я и подумать не могла, что услышу такие слова от достопочтенного Хоидзина из Киото и не менее достопочтенного лакея! Я… я не…

В конечном счете Накисавамэ-но-ками вновь разрыдалась. Ёсихико с Когане переглянулись и дружно вздохнули.

— Итак, Накисавамэ-но-ками. Каков твой заказ?

Стоило богине, наконец, успокоиться, как Когане вновь опередил Ёсихико и задал вопрос.

— Когане, ты достал. Дай уже хоть раз мне спросить, — бросил Ёсихико и кисло глянул на лиса.

Все-таки звание лакея, пусть и заменяющего, дали именно Ёсихико, а не ему.

— О, неужели в тебе пробудилась совесть лакея?

— Тут не столько совесть, сколько то… что у меня свой сценарий разговора есть.

— Если мы будем говорить по твоему сценарию, просидим тут до ночи.

— Да нет же, мне тоже хочется узнать подробности заказа до захода солнца!

— А-а-а, п-пожалуйста, не ругайтесь! — остановила уже привычный спор Накисавамэ-но-ками. — Д-давайте жить дружно. Наверняка даже люди и боги могут подружиться!

В ее глазах снова появились слезы. Ёсихико в спешке прижал к себе Когане и погладил его по пушистой макушке.

— Н-ничего страшного, у нас такое постоянно! На самом деле мы видишь как ладим? Правильно я говорю, Когане?

— ...Я тебе это еще припомню, — буркнул заметно взлохмаченный Когане.

— Ну так что, какой у тебя заказ? — еще раз спросил Ёсихико.

От нерешительности Накисавамэ-но-ками замолчала, затем заговорила медленно, тщательно подбирая слова:

— К-как совершенно правильно сказал глубокоуважаемый Хоидзин, моя работа состоит в том, что я сижу в колодце и плачу, принимая на себя половину печали людей Японии. П-поэтому я уже очень давно не покидала колодца.

— ...Э? Выбраться не можешь? — уточнил Ёсихико, сводя брови.

До сих пор он считал, что колодец просто играл роль ее дома, но все, видимо, сложнее.

— Раньше мне разрешали покидать его несколько раз в год, но… Я родилась из слез Идзанаги-но-ками19, когда он оплакивал смерть Идзанами-но-ками20. Сначала я жила в родниках, но примерно полторы тысячи лет тому назад поселилась в этом колодце.

Об Идзанаги и Идзанами слышал даже Ёсихико, плохо разбиравшийся в богах. Ни одна легенда о сотворении Японии не обходилась без этой пары.

— П-полторы тысячи лет в одном колодце?.. — на автомате повторил Ёсихико.