Лахезис

В промежутке от Гришкиного менингита до случая со Штабс-Тараканом была еще пара историй, но они закончились более или менее благополучно, с менингитом или чуть было не потерянным глазом не сравнить. Я поэтому сразу расскажу про Штабс-Таракана.

Было лето, и я поехал к Фролычу на дачу. На неделю, как мы сперва договаривались, а оказалось, что всего на один день. Эту дачу его папаша купил после того как его поперли со старой работы и с той дачи, которая ему тогда полагалась по должности. С наступлением каникул у нас во дворе появлялась крытая военная машина, и два курсанта из бронетанковой академии начинали загружать ее всякими мешками и коробками, потом они запрыгивали в кузов, Фролыч садился в кабину, и машина уезжала. В самом конце августа машина доставляла Фролыча обратно вместе с здоровым букетом гладиолусов и георгинов, который Фролыч первого сентября тащил в школу.

Меня же каждое лето регулярно отправляли в пионерский лагерь. В этот раз тоже отправили, но в середине первой смены в лагере объявили карантин, потому что во втором отряде обнаружилась свинка, и батя срочно забрал меня домой. Три недели я болтался в Москве просто так, потом инкубационный период закончился, и инфекционную опасность я представлять перестал. До третьей смены еще оставалось время, и тут как раз подвернулась возможность съездить на дачу к Фролычу.

Батя сам отвез меня на вокзал, купил билет и посадил в электричку. Он даже какого-то дядьку нашел в вагоне, который ехал до нужной станции, и попросил его за мной проследить, чтобы я не прозевал, когда надо будет выходить. Дядька был в шляпе, в костюме с галстуком, в резиновых сапогах и с рюкзаком. Еще у него были с собой обернутые мешковиной грабли, которые на багажную полку не поместились, поэтому он их держал рядом с собой. А когда он начинал засыпать, то грабли падали, и он тут же дергался, снова хватался за грабли и начинал озираться по сторонам.

Когда электричка тронулась, он спросил, как меня зовут, в каком классе и как я учусь, я ответил вежливо, потом он еще спросил, какой номер у дачи, на которую я еду, только он сказал не «дача», а «сад». Я ему ответил, что не знаю, потому что меня должны встретить. Он от меня отстал и сразу заснул.

Когда уже подъезжали, так примерно через полтора часа, мне вдруг пришла в голову беспокойная мысль. У меня это самое слово «сад» не выходило из головы. Если вдруг Фролыч меня не встретит, то как мне найти его дачу, если этот дядька чего-то долдонит про сады. И когда мы вышли в тамбур, я у него спросил, далеко ли дачи от садов. А он на меня разорался.

Вроде как дач там никаких нет, и это все придумали дармоеды и тунеядцы, которым лишь бы ничего не делать и жить на всем готовеньком и только загорать на травке, а надо сажать всякие полезные растения и трудиться от зари до зари. Потому что труд всему голова. И что с этими дачниками мы коммунизм никогда не построим.

Он так громко орал и был такой красный и злой, как будто весь тамбур был населен этими самыми ленивыми дачниками. Я просто не знал, куда деваться, и очень обрадовался, увидев на платформе Фролыча.

— Ты откуда знаешь Штабс-Таракана? — спросил Фролыч, специально попридержав меня, чтобы дядька с граблями удалился на приличное расстояние.

— Да не знаю я его совсем, — ответил я. — Просто батя попросил его проследить за мной, чтобы я не проехал остановку. А почему Штабс-Таракан?

Оказалось, что дядька был капитаном в отставке и во время войны служил в каком-то штабе. Его сначала все называли между собой штабс-капитаном, а потом как-то получилось Штабс-Таракан. И что он контуженный псих, ко Веем пристает и никому не дает проходу, требуя непременно сажать всякие овощи и фрукты. Если он, например, идет по улице и видит, что на соседской даче жарят шашлык или играют в преферанс, то останавливается и начинает громко скандалить. У него самого весь участок засажен яблонями и смородиной, просто ступить негде, и он требует, чтобы так же было и у всех. А люди сюда приезжают отдохнуть и не хотят целыми днями торчать на грядках задницей кверху. Ту же самую клубнику проще купить в магазине или на рынке, чем все время ее пропалывать и удобрять, да еще и непонятно, кому она достанется в результате, потому что деревенские шалят и к Штабс-Таракану уже много раз залезали. Он даже завел себе настоящее ружье, из которого пугает воробьев, чтобы те не поедали урожай. Ну и деревенские теперь тоже побаиваются к нему залезать, из-за ружья. А у остальных дачников ружей нет, поэтому они ничего не выращивают, а просто отдыхают.