Лахудра

– Мы тут с товарищами решили после работы зайти, кой-какой ремонтик сделать, – пояснил Жора.

– Вам надо будет написать расписку в получении вашей падчерицы, – сухо сказал Владик.

– Ну, вы уж скажете слово такое: «падчерица»… – засмущался Жора. – Она же мне роднее родной дочери…

– Вас уже два раза вызывали повесткой за родной дочерью, но вы даже не соизволили зайти, узнать, в чем дело, – отрезал Владик.

– Так ведь работа же какая! Хозрасчет, будь он трижды неладен! – Жора сплюнул. – Пашешь, пашешь по 12 часов в день и всё за гроши… – он махнул рукой.

Листа бумаги в квартире не нашлось. Владик вырвал страничку из собственного блокнота. Жора писал расписку, с трудом выводя каждую букву, часто останавливался и переспрашивал. Прошло добрых полчаса, пока, наконец, не был составлен документ, из которого явствовало, что с нынешнего дня отчим берет на себя всю полноту ответственности из дальнейшее поведение падчерицы и обязуется создать все условия для ее дальнейшего воспитания и образования. Затем Владик поглядел на Мышку и, погладив ее по голове, сказал:

– Берегите ее. И постарайтесь забыть обо всём, что с ней произошло. Она у вас чудесная девочка. И очень несчастная. Попробуйте подарить ей немного детства, которое мы, взрослые, у нее украли…

От этих слов дядя Жора прослезился.

– Да разве ж я… разве ж мы… Дак вы не сумневайтесь, гражданин начальник, мы нашу Машеньку в обиду не дадим. Сам буду водить ее в школу и обратно. А за всё, что вы для нее сделали, товарищ, большое вам человеческое наше спасибо, просто огромное!

Провожая Владика, Жора попытался сунуть ему в карман несколько смятых денежных купюр, но молодой человек перехватил его руку и так взглянул, что тот отвел глаза и буркнул:

– Да вы не обижайтесь, это ж за труды ваши. Вы ведь ее полностью вылечили? – с надеждой спросил он. – Она ведь теперь больше не заразная? Нет, а?

– Она пока здорова. Но ее дальнейшее здоровье будет зависеть только от вас, – сказал Владик и вышел из дома.

Мышка стояла на том же месте, где ее оставил Владик и безучастно глядела в окно. Подойдя к ней. Жора схватил ее за волосы и задрал голову.

– У, сучара! Так бы и прибил тебя, – он занес свою большую, волосатую, сжатую в кулак руку.

– Фу на тебя, Жоржик! – подскочил к нему носатый приятель, которого звали Геной. – Какой же ты все-таки поц! Рази ж можно – бить кулаком по лицу ребенка, который по твоей же милости и схватил заразу? Это в высшей степени не по-христиански.

– Ну ты, християнец! – огрызнулся Жора. – Уж не тебя ли я за Машкин «сифон» благодарить должен?

– А по-моему, это Санек, – сказал низкорослый крепыш Тошка. – Я его уже с полгода не вижу. Может он-то ее и в самом деле того?

– Не-а, – авторитетно заявил Гена, – от Санька не может быть, он же с продавщицей живет, они – бабы чистые, проверенные.

– А ты проверял того, кто ее проверяет? Одно другому не помеха, – заключил Топка. – Да ну вас, дети мои, давайте накрывать на стол. Сегодня у нас двойной праздник.

– Тройной, – с ухмылкой поправил его Гена, шлепнув Мышку по ягодицам.

– Лапы! – рявкнул Жора.

– Да ты чего?

– А ничего! Я за нее расписку писал, понял? Я ее теперь никому не уступлю, – и повернувшись к Мышке, сказал: – ступай на кухню, переоденься и на стол нам собери.

Мышка вышла на кухню и устало опустилась на покосившийся табурет. Итак, злоключения ее, совершив полный оборот пришли к своему началу, жизнь начала входить в привычную колею. Теперь они вновь начнут много жрать и много пить, потом станут раздевать ее и щупать, и заставят принимать разные позы. Трое стародавних дружков, они друг друга не стесняются, и всё делят на троих, и она снова поступит к нам в услужение, а по сути дела в самое черное и беспросветное рабство.

– Ну, скоро ты там? – гаркнул из комнаты Жора.

Она и не надеялась, что в скором времени он вновь появится перед ней наяву, предмет ее коварных снов. Видит Бог – она не стремилась к новой встрече с этим человеком и всеми силами стремилась по возможности отдалить ее, но раз уж судьба снова свела их, то она исполнит все, что задумала. Решительно откупорив бутылку водки, она сделала крупный глоток из горлышка потом отлила в раковину примерно четверть бутылки и, разорвав подкладку лифа, стала доставать из-за пазухи ампулы, похищенные из медицинского шкафа. Она ломала им головки, обрезая пальцы в кровь и не обращая внимания на порезы, продолжала сливать в бутылку одну ампулу за другой, пока не довела жидкость до первоначального объема.

А потом они все сидели за столом, и Генка произносил какой-то цветастый восточных тост, подделываясь под грузинский акцент, как раньше под еврейский, и выписывая в воздухе вензеля своей финкой, на которую была насажена долька соленого огурца

Мышка с индифферентным видом сидела на коленях у отчима. Его потная рука гладила ее бедра, порою на них с силой сжимались его короткие толстые пальцы с редкими кустиками рыжеватых волос, они впивались глубоко в тело, оставляя на коже багровые пятна.

– Ну чё, скоро вы тама? – нетерпеливо спросила она, оборвав тост на полуслове. – Кто первый выпьет, того я поцелую.