Лаки Лючано: последний Великий Дон

Ничего толком не добившись, Лаки вернулся в Неаполь. Он решил попытать счастья и открыть собственное дело. Человек из Америки, о котором Лаки рассказывал Фрэнку Кополле, зря потратился на билеты. Его звали Джозеф Бонди.

Он собаку съел на торговле наркотиками и сразу скептически отнесся к идее Чарли оборудовать собственную лабораторию в Неаполе.

— Мистер Лючано, легавые следят за каждым вашим шагом. Мы не успеем выпарить даже двух килограммов порошка, как нас возьмут за задницу. Самое лучшее, что можно сделать, так это производить товар на Сицилии. Там всюду чертовы горы, уйма разных островов и уследить за отправкой груза очень трудно.

— Пока старый дурак Виццини жив, Сицилия для нас закрыта, — с раздражением ответил Чарли. Бонди вздохнул:

— Тогда придется подождать. Конечно, мы на этом теряем, но что поделать.

— О’кей, отправляйся обратно в Штаты, жди моего звонка. Мы начали не с того конца. Прежде надо было съездить в Турцию, договориться насчет сырья.

…В августе 1946 года Лаки Лючано на пароходе «Либерито» прибыл в Стамбул. Турецкие контрабандисты, весьма заинтересованные в сотрудничестве, обеспечивали его безопасность. Понимая, что за ним пристально следят агенты Интерпола, Лаки усиленно заметал следы. Однажды ночью он таинственным образом исчез из номера гостиницы. Через полчаса он уже находился на борту шхуны, идущей в Трапезунд. Сразу по прибытии в порт Лаки пересел в ожидающий его автомобиль. За чертой города была оборудована небольшая взлетно-посадочная площадка. Турок, способный более-менее вразумительно говорить по-английски, объяснил: «В горы надежного наземного пути нет. Мы возим товар по воздуху». Контрабандисты приготовили для Лаки старый двухмоторный «Бичкрофт». «Лучшее, что у нас есть», — заверил сопровождающий.

Полет продолжался недолго — примерно полтора часа. «Бичкрофт» приземлился на какой-то узенькой полосе в горах. Летчик мастерски владел машиной: после короткой пробежки самолет послушно замер в каких-то пятнадцати футах от скалы. Лаки встречали несколько турок. Один из них, одетый в костюм европейского покроя, с акцентом сказал по-английски: «Добро пожаловать».

Немного отдохнув с дороги, Чарли приступил к переговорам. Турки показали ему маковые плантации и полевые агрегаты, в которых изготовлялась «морфинная основа».

— Война сильно навредила нашему бизнесу, — рассказывали турки, — мы потеряли много полезных связей. Сейчас нам приходится все начинать сначала.

— Какой урожай будет в этом году? — полюбопытствовал Чарли.

— Я не могу отвечать за всех, мистер Лючано. Но в нашем районе к концу августа мы предполагаем собрать пятьдесят тонн опиума. Такого количества хватит на две тысячи килограммов морфинной основы.

— То есть можно будет получить примерно сто пятьдесят килограммов готового продукта, — прикинул Лаки.

— Не знаю, мистер Лючано, мы не занимаемся переработкой.

— Проблема в том, что я не могу платить больше.

— О нет, мистер Лючано, мы не согласны. На нас лежит риск при транспортировке. Наши друзья на таможне требуют за свои услуги очень большое вознаграждение. Кроме того, местные крестьяне просят за весовую единицу сырья триста пятьдесят долларов. Поэтому наши условия — три с половиной тысячи и ни центом меньше.

В результате длительного торга Лаки удалось сбить цену на четыреста двадцать долларов. Обе стороны остались не слишком довольны друг другом.

— Господа, — пожимая контрабандистам руки, сказал Чарли, — в сентябре я буду вести переговоры с моими американскими друзьями, и, если ваши условия их устроят, я пришлю за товаром своих людей.

За три недели пребывания в Турции Лаки объездил весь «опиумный пояс» и заключил договоры на приобретение пятнадцати тысяч килограммов морфинной основы. Он знал только одно правило — у кого деньги, у того и власть. С помощью очень больших денег Лаки рассчитывал рано или поздно вернуться в Америку.

В дом на виа Тассо пришла телеграмма из Гаваны. Там было всего два слова: «Отель “Насьональ”». Старые друзья приглашали принять участие в игорном бизнесе на Кубе. Об этом Лаки договорился с Мейером Лански во время прощальной трапезы в кают-компании парохода «Лаура Кин». Тогда между ними состоялся примерно следующий разговор:

— Где записано, что ты должен безвылазно сидеть в Италии, Чарли? — сказал Лански. — Гавана — это почти Америка, пятьдесят второй штат. У нас там всюду друзья. Я позабочусь о том, чтобы тебя приняли с должным уважением.

— Да, но чертово американское правительство может пронюхать об этом и потребовать моей высылки из страны.

— Послушай, ты сделал для разведслужбы достаточно?

— Все, что они хотели.

— Ты выполнил свой гражданский долг. А если кое-кто забыл об этом, мы напомним. В конце концов, Куба считается самостоятельным государством, и правительство Соединенных Штатов нашему другу Фульхенсио Батисте — не указ. Мы будем вместе работать на сахарном острове, как в старое доброе время. Будем строить казино и отели. Твоя голова нам всем очень пригодится.

— Дай мне знать, — не колеблясь, согласился Лаки.

И вот долгожданная телеграмма была получена.