Лакировка

И вот теперь она чем-то все испортила. И зачем только ей вздумалось устраи­вать этот обед? Но ведь мысль казалась такой удачной! Она рассчитывала просто, как нечто само собой разумеющееся, показать, что принадлежит ему, что они теперь вместе. Но она не могла и не хотела винить себя. Собственно говоря, любовь не ли­шила ее бойцовского духа, и она винила Хамфри. Не все время, не в самые тревож­ные минуты, но все-таки довольно часто она думала, что он ведет себя, как ребенок. Да, это он виноват.

Тем не менее, когда наступил назначенный день, она встретила его со страхом. Она буквально вынудила себя отправиться к Хамфри пораньше. Но, к большому ее облегчению, он встретил ее в столовой нежный и как будто вполне спокойный. Он сосредоточенно понюхал бутылку с вином.

— Кроме нас, тут, конечно, никто не обратит внимания, что он пьет,— сказал он, словно обед был самый обычный,— по почему бы нам не угостить себя?

Они поднялись в гостиную. Первым приехал Лурия, за ним Перримены и Селия. Кейт стало еще легче на душе: Хамфри превратился в радушного хозяина и держал­ся естественно и приветливо. Что бы там ни было, никто из них ни о чем не дога­дается. И она сама, если бы не знала твердо, наверное, ничего не заподозрила бы... хотя нет, она же воспринимает мельчайшие оттенки его настроения. Пожалуй, ей не стоило так удивляться... или чувствовать такое облегчение. Она ведь не была с ним знакома в те дни, когда он постоянно подчинялся строжайшей самодисциплине. Тогда значение имела только цель, а чувства в счет не шли. И о выражении их речи быть не могло. Занимаясь другими людьми, приходится поступаться собственной личностью. И Хамфри хорошо напрактиковался в умении подавлять себя.

Во время обеда Кейт, хотя и не забыла про свои тревоги, все равно наслаждалась тем, что сидит во главе стола напротив Хамфри. Они впервые пригласили гостей на обед, а простые радости доставляли ей не меньше удовольствия, чем самым простеньким женщинам. Ведь всеми приготовлениями занималась она. Заботливо следя за Хамфри, она заметила, что он пьет больше обычного, но не сомневалась, что власти над собой он не потеряет. Атмосфера за столом была гораздо более непринужденной, чем на другом званом обеде, который ей вдруг вспомнился,— у Тома Теркилла три месяца назад. Но при этом воспоминании обруч тревога, сжимавший ей виски, стал туже.

Хамфри не терял ясности головы и с привычным умением занимал гостей. С Ральфом Перрименом он вернулся к разговору, который они вели дома у Перрименов,— стоит или нет посвящать жизнь тому, чтобы сделать карьеру. Хамфри ска­зал, что с тех пор не раз прикидывал, сколько людей предпочитает не напрягаться, не принимать участия в гонках.

— Вероятно, больше, чем мы думаем.— Ответ Перримена был утешительным в своей безапелляционности.

— Очень многие люди способны обходиться малым,— вмешался Лурия,— если они умеют принимать действительность такой, какова она есть.

— И очень хорошо! — сказала Кейт, невольно бросив на Хамфри полный счастья взгляд, который не остался незамеченным.

— Как я уже спрашивал вас: сколько усилий следует тратить, если тебе не дано совершить что-то по-настоящему важное? — Перримен снова говорил с неколебимой уверенностью. — Почти все мы способны на небольшие свершения, не так ли? Но многие ли способны на великие свершения? А если это нам не дано, то какой смысл мучить себя бесплодными попытками? Каждый из нас, сидящих сейчас за этим сто­лом, мог бы достигнуть чего-то, если бы посвятил этому жизнь. И был бы забыт через десять лет.

— Любой человек, когда-либо живший на земле, будет со временем забыт,— ска­зал Лурия.

— Нет, послушайте, профессор Лурия! Вы знаменитость в своей области. Мы все это знаем. И среди присутствующих вы один такой. Но вы же не Фрейд, верно? Вы же не Маркс? И когда вы оглядываетесь назад, кажется ли вам, что оно того стоило?

Никто из них не слышал, чтобы с Алеком Лурией разговаривали подобным об­разом. Сам он принял это с величественным спокойствием.

— Ни один человек в здравом уме не считает, будто он сделал много,— сказал Лурия.— Просто делаешь то, что можешь на своем месте и в свое время. В этом смысле я с вами согласен, доктор. Но я не считаю это достаточным оправданием для ухода в расслабленную пассивность.

Несколько минут спустя Хамфри перевел разговор на другую тему. Алек Лурия предпочел заняться Селией, сидевшей напротив него. Она почти все время молчала, и было невозможно догадаться, как она ко всему этому относится,— за исключением того, что ей приятны общество и, пожалуй, подумала Кейт с мягкой насмешкой, уха­живания Лурии.