Лакомый кусочек. Постижение

Она взглянула на свое недоеденное филе-миньон и вдруг поняла, что перед нею — мышца. Кроваво-красная, Кусок мяса, отрезанный от настоящей коровы, которая когда-то ходила, жевала траву, а потом однажды долго стояла в очереди на бойне — совсем как человек, ждущий трамвая, — пока ее не убили ударом по голове. Конечно, всем известно, что коров убивают, но обычно об этом не думаешь. Покупаешь в супермаркете фасованное мясо — в целлофановой обертке, на которой белеет этикетка с ценой и наименованием части. Купить мясо так же просто, как купить банку арахисового масла или зеленого горошка, — никакой разницы. И даже когда выбираешь его в мясной лавке, кусок так быстро и ловко упаковывают, что крови не замечаешь: все чисто, аккуратно. Но сейчас мясо принесли Мэриан на тарелке, без спасительной обертки, настоящее мясо с кровью, и она с жадностью набросилась на него и стала есть.

Она положила нож и вилку. Почувствовала, что бледнеет; хорошо, если Питер ничего не заметил. «Это же смешно, — убеждала она себя, — все едят коров, и это естественно, люди должны есть, чтобы жить, говядина полезна, она содержит белки и соли». Она снова взяла вилку, подцепила кусочек мяса, поднесла ко рту, но тут же отложила. Питер поднял голову, улыбнулся.

— Господи, я был голоден как волк, — сказал он. — В жизни не получал такого удовольствия от еды. После хорошего обеда начинаешь снова чувствовать себя человеком.

Она кивнула, заставила себя улыбнуться. Он перевел взгляд на ее тарелку.

— Что случилось, милая? Ты недоела?

— Нет, — сказала она. — Я, кажется, уже наелась. Мне хватило половины. — Тон у нее был плаксивый, словно она жаловалась на слишком маленький желудок, который не в силах справиться с таким большим количеством еды. Питер улыбнулся и стал дожевывать мясо, гордый превосходством своего желудка.

«Боже, — подумала Мэриан, — надеюсь, что это пройдет. Иначе я умру с голоду».

Она потерянно вертела салфетку и глядела, как последний кусочек филе-миньон исчезает у Питера во рту.

18

Мэриан сидела за кухонным столом, уныло ела арахисовое масло — прямо из банки — и листала свою самую толстую поваренную книгу. На следующий день после неудачи с филе-миньон она обнаружила, что не может проглотить и отбивную, и за последующие несколько недель произвела целую серию экспериментов в этой области. Выяснилось следующее: не только говядина, но и свинина и баранина были ей теперь противопоказаны. При виде любого Мяса она сразу представляла себе, от какой части разлинованной коровы, свиньи или овцы оно отрезано, и это вызывало у нее отвращение. Что-то — вопреки здравому смыслу — запрещало ей есть все, что связано с костями, сухожилиями и мышцами. Мясо, размолотое и превращенное в сосиски, рубленые бифштексы, пирожки и колбасу, кое-как еще она могла проглотить, если не слишком пристально в них вглядывалась; и на рыбу пока не был наложен запрет. Курица была прежде одним из ее любимых блюд, но теперь даже мысль о том, чтобы снимать с костей куриное мясо или хотя бы смотреть на пупырчатую куриную кожу, так похожую на человеческую, заставляла ее содрогаться. Чтобы восполнить недостаток белков, она ела омлеты, орехи и сыр. Перелистав поваренную книгу и остановившись на разделе «Салаты», она со страхом почувствовала, что в капризах ее желудка, отказывающегося принимать мясную пищу, таится что-то зловещее. Что, если это будет прогрессировать и с каждым днем перечень приемлемых продуктов будет укорачиваться? «Я становлюсь вегетарианкой, — думала она с тоской, — я совершенно схожу с ума. Скоро буду завтракать в диетических барах». Она с отвращением прочла раздел под названием «Совет любителям кефира»: составительница книги с восторгом предлагала: «Чтобы придать кефиру пикантный вкус, посыпьте его тертыми орехами».

Раздался телефонный звонок. Она не сразу сняла трубку. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, хотелось подольше побыть в приятном обществе салата, сельдерея и петрушки.

Звонил Леонард Слэнк.

— Мэриан? — сказал он. — Это ты?

— Да. Здравствуй, Лен, — ответила она. — Как поживаешь? — Она давно не видела его и даже не говорила с ним по телефону.

Голос у него был встревоженный.

— Ты одна? Я имею в виду, Эйнсли нет дома?

— Нет, ее еще нет. Она собиралась после работы пройтись по магазинам.

Близилось рождество, в городе уже давно — чуть ли не несколько месяцев — шла бойкая торговля подарками, и магазины были открыты до девяти.

— Но я скажу, чтобы она тебе позвонила, как только вернется.

— Нет, нет! — запротестовал он. — Мне надо поговорить с тобой. Можно, я сейчас приду?

Питер в этот вечер занимался очередным судебным процессом, так что Мэриан была в принципе свободна и не сумела изобрести предлога, чтобы отказать Лену.

— Конечно, приходи, — ответила она и повесила трубку. Значит, Эйнсли ему рассказала. Вот дура! Зачем она это сделала?