Лакуна

— Да ладно тебе. Коротышка отпускает фальцетом сальные шуточки с площадки вагона.

— Она рассказывала, что его выступление собрало немало народу.

— Кто бы спорил. Единственное, чего ему удалось добиться за последние два года.

— Ты несправедлив. Республиканцы зарубили все законопроекты, которые он подавал в Конгресс. Какое им дело до минимальных зарплат или строительства жилья? Они ломятся на процессы над коммунистами, чтобы посмотреть, как Элджеру Хиссу предъявят обвинение в шпионаже.

Томми промурлыкал на джазовый манер несколько тактов из «Я схожу с ума по Гарри».

— Томми, это правда. Если бы ты читал что-то кроме «Эха», ты бы знал это.

— Ладно, хватит об этом. Гарри Трумэн получит два голоса.

— Я не хожу на выборы. Никогда не голосовал.

— Правда? Умереть не встать. Я думал, ты вроде Генри Уоллеса. Возвышение простого человека и так далее. Все критики трубят об этом.

— Политика в этой стране не всегда такова, какой кажется. Я не считаю себя… как бы это сказать? Вправе.

Томми, похоже, искренне удивился:

— Вправе. Старик, это Америка, здесь у всех есть право голоса. У умников, проходимцев, даже у типов вроде нас с тобой. Не голосуй за Фидо, а то он тебя вычеркнет из списков избирателей.

— В том-то все и дело. Это чересчур. Слишком все быстро. Мне надо все обдумать.

Том поднял голову и сочувственно надул губы:

— Грустный чужак в счастливой стране.