Лакуна

Пробуждение оказалось странным. Под спиной прощупывались вовсе не острые кирпичи, на которых он устраивался накануне, а вполне гладкая, матерчатая поверхность. Дядя Миша обнаружил себя (что походило на сцену из научно-фантастического фильма) лежащим на столе! Вокруг стояли прилично одетые люди. На их лицах читалось не меньшее удивление.

— Фу, какая вонь, — презрительно зажал нос лысый мужчина. — Почему от тебя так несет?

— Потому что я, — Стальев в страхе хлопал руками вокруг — неужели снобы осмелились посягнуть на его барахло? Но с облегчением вздохнул: сумки на месте, правда, лежат на боку, поэтому какие-то вещи вывалились. — …я — того… бомж.

— Бомж? — переспросила строгая женщина в старомодном костюме. — Такого слова не знаю. Что оно означает?

— Человек без определенного места жительства, — опередил события все тот же лысый мужик. — То есть бездомный.

— Но бездомные — типичное явление только для загнивающего Запада, — возразила менторским тоном Крон. — Вы — иностранец?

— Да наш он, — усмехнулся бывший банкир, — доморощенный. Алкоголик, небось? Продал квартиру за ящик водки? — понимающе подмигнул он дяде Мише. — Я прав?

Стальев промолчал: он привык не обращать внимания на неодобрительные взгляды и возгласы прохожих. Спрыгнул со стола: чтобы избежать назревающего конфликта, нужно поскорее выметаться отсюда. И стал запихивать разбросанные пожитки обратно в сумки.

— Предлагаю выбросить его за край, — между тем продолжал лысый. — Зачем нам вшивый и грязный маргинал? Еще заразит нас какой-нибудь инфекцией.

— Зачем ты так, Алик, — посмотрела с укоризной на непримиримого борца за чистоту рядов стоявшая рядом девушка. — Грязь — ее водой смыть легко.

— Ха-ха, — заржал Ласков. — И где ты жидкость возьмешь?

Но Лана проигнорировала высказывание, взяла вновь прибывшего за руку и буквально втолкнула в кухню.

— Не обращайте внимания, — улыбнулась девушка дяде Мише, — я потом все объясню. Сначала давайте вернем вам нормальный вид.

Лана вспомнила про двадцатилитровую кастрюлю, которая бесполезно стояла на плите. Как рассказала Мила Евгеньевна, сторож Петрович, помогая детсадовской поварихе, которая прямо с утра начинала варить суп, загодя, еще с ночи наполнял емкость.

— Вода, правда, холодная, но, чтобы намылиться, вполне сгодится. Опустите бадью на кафельный пол и искупайтесь. Рядом с раковиной есть мочалка и кусок хозяйственного мыла. А я принесу еще воды, чтобы ополоснуться, — и девушка, прихватив пластмассовое ведро, оставила Стальева одного.

Лана придумала, где еще в лакуне можно добыть жидкость. Как известно, летом во всех московских квартирах наступает сезон отключения горячей воды: ее централизованно сливают, чтобы трубы не ржавели. Детский сад не исключение. Но на одной из батарей в коридоре установили свой кран — на тот случай, если во время процедуры прорвет старые трубы и потребуется быстро удалить жидкость из системы. Что и взялась сделать Лана. Так в распоряжении бомжа оказалось еще и дополнительное ведро воды, которое просунул в дверь Ласков. Правда, на дне плавали кусочки металла и сама вода пахла ржавчиной. Но дядя Миша не обращал внимания на неудобства. Бомж усиленно тер бока. Как, оказывается, давно он не мылся! Так давно, что успел забыть про удовольствие, которое доставляет ощущение полной чистоты.

Вытершись насухо вафельным полотенцем, которое Лана тоже передала через Алика,

Стальев достал из сумки, которую предусмотрительно прихватил с собой, заветный пакет. В нем лежали штаны и рубашка, чистые, аккуратно сложенные еще дома и сберегаемые на непредвиденный случай. Оделся. И пока Ласков, зажав нос, собирал брошенные пожитки бомжа и поспешно перекинул их через барьер за край, Лана принесла ножницы и коротко, ежиком подстригла дядю Мишу, чтобы не мучиться и не распутывать свалявшиеся колтуны.

Когда Стальев посмотрел на себя (отмытого и причесанного) в зеркало, то ужаснулся — его голову украшали седые за редким исключением прядки.

— Больше с того дня я в зеркало не смотрюсь, — рубанул воздух рукой дядя Миша. — Чтобы забыть и не вспоминать никогда подлеца, которым стал. К той жизни возврата нет.

Но внезапная решительность тут же улетучилась: старый бомж вспомнил, как впервые, надев чистую одежду, вышел в коридор. Нет, не правильно он тогда все сделал, не сумел сразу поставить на место обидчика, но переписать события, увы, уже нельзя.

Содержимое его второй сумки жители колонии вытряхнули обратно на стол и внимательно рассматривали.

— Зачем мужику женский свитер? — кончиками пальцев Крон выудила из кипы цветную тряпку.

— Что нашел на мусорке, то и взял, — бесцеремонно ковырялся в вещах Алик: соображал, что может пригодиться лично ему.

— В мусоре? Но несношенную одежду не выбрасывают, — засомневалась Мила Евгеньевна. — Нет, он, наверняка, их украл!