Лальские тайны и другие удивительные истории

Выпросил. Построил животине загон-свинарник, ухаживал за этим поросеночком, чистил сам у него… Ему было тринадцать лет. Очень хотел семью мясом накормить. Представлял, как все будут радоваться, когда будут есть пельмени. Или сало, которого никогда в доме не было… Мама плакала:

– Ты мой помощник…

Как-то пошел помочь соседкам, они были монахини, ссыльные. Марфа и Варвара. Поправил им забор, они его посадили чай пить. А был праздник, только он забыл, какой. Запомнил только, как перед ним поставили тарелку, а на тарелке – кусок сала. Без хлеба. Он тогда удивился немного: сало без хлеба, да еще к чаю… А они ему дают ложку – маленькую, красивую. В его семье таких ложечек никогда не водилось. Он совсем расстроился: еще и мягкое сало, которое ложкой едят, притом такой маленькой. Попробовал – вкуснятина неимоверная! Никогда в жизни ничего подобного он не ел! А это был торт. Испекли его Марфа и Варвара сами.

С тех пор он попутешествовал по миру и много городов объехал, работал на важной должности и получал хорошую зарплату. В ресторанах разных ел вкусности – а вкуснее того торта ничего не пробовал. Радостнее песни, чем та, что батя с маманей пели – не слыхал. Ласковее материнской шершавой ладони, гладившей взъерошенную макушку – не знал. Ни о чем сильнее, как о том баяне – не мечтал.

Потом маманя устроилась на железную дорогу, шпалы укладывала, ходила на работу за пятнадцать километров. Работала в интернате для брошенных детей. Если на работу на пять минут опоздаешь – тюрьма, три года давали. Еще петухи не пропоют – на работу бежит.

Никакого баяна, конечно, Пете не досталось. Год прошел или два. Как-то он снял со стены старую гитару, настроил ее и очень быстро научился играть. Маманя белит, а он сел на сундук, ногой болтает и играет: «Степь да степь кругом»… Маманя очень удивилась:

– Петя, кто тебе гитару настроил?

– Сам.

– Как ты настроил?

– Не знаю… Настроил…

– А играть кто научил?

– Тоже сам…

Играл он на самом деле здорово – у него оказался идеальный музыкальный слух и способности к импровизации. В восьмом классе они с ребятами соорудили свой ансамбль и выступали на новогодней елке. И руководитель взрослого ансамбля, который играл в клубе железнодорожников на танцах, Доценко Валера, услышал Петю. А сам Доценко играл на саксофоне, и они его звали Нос – у него нос такой длинный был… И вот Валера говорит:

– Слышь, пацан, а хочешь за деньги поиграть?

– Конечно, хочу!

И маме говорит:

– Мам, мне вот предложили на танцах играть! И деньги будут платить!

– Да ну! Кто там тебе будет деньги платить?!

– Ну правда, правда!

И Валера предложил ему:

– Давай будешь играть на бас-гитаре!

– Да я никогда не играл на бас-гитаре…

– Ну вот учись!

Он какое-то время походил на репетиции, и Валера очень быстро сказал:

– Все, с такого-то дня играешь на танцах!

И Петя начал зарабатывать деньги для семьи. Деньги получались очень даже приличные для четырнадцатилетнего мальчишки – шестьдесят-восемьдесят рублей, а мама получала девяносто за ежедневную тяжелую работу.

Правда, было одно неприятное сопутствующее обстоятельство. Жили они в Финском поселке рядом с церковью, а вокруг простиралось огромное кладбище. Танцы заканчивались обычно в одиннадцать вечера. Пока инструменты все соберешь, в музыкальную комнату составишь, клуб закроешь…

Автобусы уже не ходили, и Пете приходилось в одиночку возвращаться через самую середину кладбища. Или обходить его – лишние два километра.

Идет он. Время – час ночи. Первую половину пути впереди сторожка светится – желтая лампочка горит, качается. Вроде не так страшно. А дальше идешь, вниз спускаешься – все страшнее и страшнее. Темнота вокруг… Только луна светит.

Идет Петя – в одно ухо дует, а другое – слышит, как каждый венок на ветру шевелится. Быстро идти – страшно… Быстро идешь – ветер в ушах шумит, будто за тобой кто-то гонится. Поэтому он шагает от страха медленно-медленно, затаившись.

Проходит как-то зимой мимо только что закопанной могилы – поземка венок подняла и в его сторону ка-ак бросит! И Петя ка-ак побежит! Не бежал – летел! Ноги земли не касались, в воздухе перебирали, чтобы скорость набрать! Домой прибежал, думает: больше никуда не пойду! А маманя не спит, сына милого ждет… Просит:

– Сынок, сходи ставни на чеку закрой на ночь.

– Не, боюсь один на темный двор идти!

– Ничего понять не могу: через кладбище идти не боится, а ставни на чеку закрыть боится…

А в шестнадцать лет Петя уже играл в ресторане. Получал сто – сто двадцать рублей, большие по тем временам деньги. А по ночам все так же боялся возвращаться домой. Как-то раз решил обойти кладбище стороной. А дорога разбитая, особенно по весне, и на ограде повесили большие листы жести, каждый метра три длиной, чтобы от машин грязь на могилы не летела. И вот идет он по дороге… И надо же такому случиться: только с забором поравнялся, ветер лист жести сорвал, и этот лист прямо к ногам – ва-а-у! Такой воющий звук – ва-а-у-у! Как же он сильно испугался! Ни один спринтер мира так быстро не бегал!