Ламбада, или Все для победы

Его обожгло холодом. Он проваливался в ледяную пустоту, которая возникла в нем же самом. Его не станет. Не станет... И очень скоро.

- Только и всего. Вы добьетесь главного, а ваша собственная жизнь... ну... ее вы в любом случае потеряли. Смиритесь и будьте несуетным. Вы ведь мудрый - я знаю. - Поза, сплошная театральщина, но до чего же к месту!..

- А если я откажусь?

- Меня заподозрят в сговоре с вами, и тогда я ничего не смогу сделать.

- Зачем это вам? Мстите за что-нибудь? Или земля горит под ногами?

- Врать не буду: горит. И я хочу уцелеть, и я смогу, если ВСЕ рухнет. Неужто ВАШИ мне тогда не помогут? Не отблагодарят за риск, за помощь?

- Никто еще не обвинял нас в неблагодарности.

На самом-то деле, если Эксперимент прикроют, все связи с Землей разом оборвутся. Какая уж тут протекция?.. Если только Впадин не захочет стать очередным галактическим диссидентом. Но тогда ему надо взять Бастанов отчет и сразу бежать - прямиком на станцию "Миротворец-316". Без семьи, без никого...

Бастан молчал. Он и не заметил, что поезд уже миновал город, рабочие поселки, сияющие ослепительной голубизной бараков, прошел по мосту с мощными каменными башнями. За окнами потянулись чахлые перелески, а потом и вовсе однообразная голая равнина с подмокшими скирдами сена.

Впадин опустился на диван и демонстративно поглядел на золотые наручные часы, потом уставился в окно. Колеса стучали по рельсам, напевая что-то малопонятное и с каждой минутой приближая резидента к Москве.

Бастан все так же стоял у закрытой двери купе и просчитывал возможные сценарии. Наконец он кивнул. Впадин почуял этот кивок округлым ровным затылком и обернулся.

- Хо-ро-шо, - сказал резидент. - Я согласен. У меня ведь нет выбора...

18

Огромная скала рушилась на уже готовое - укрепленное, утрамбованное, выутюженное полотно дороги. Рушилась медленно, как во сне, низвергаясь глыба за глыбой, словно это рассыпалась груда хрустящих ледышек на весеннем озерном льду. Только вот ледышки эти были по сто тонн весом. Лучи лазеров только дробили этот чудовищный камнепад, будучи не в силах распылить такие махины. Грохот был почти не слышен: акустические системы перешли в другой диапазон, спасаясь от неизбежной глухоты. Не успевший отскочить и увернуться боец-дорожник взмахнул руками, сложился под прямым углом и застыл, сломанный в поясе. Голова и грудь остались под камнями.

Обвал был не первым и даже не сотым. За последнюю неделю венерианская природа словно взбесилась. Те потери, которые раньше нес Советский Отряд Строителей (СОС) за месяц, теперь он нес каждый божий день. Произошло немыслимое: тектонически спокойные зоны вдруг ни с того ни с сего пробудились от вековой спячки, и там, где никто не ждал, - в глубоком тылу СОС получил нокаутирующий удар.

Аварийные бригады резерва давно пущены в дело, их остатки смешались с остатками проходческих и ремонтных бригад и были уже не раз переформированы, чтобы хоть как-то восстановить боеспособность. Их разбросали по основным участкам обороны, и они бились из последних сил. Так что СОСу нечем было латать вновь и вновь образующиеся дыры.

От истерических радиограмм, отправляемых через ретрансляционный спутник на Землю, было мало толку. Очередной транспорт прибудет только через декаду, к тому же нагружен он запчастями к уже вышедшей из строя технике. А стартовавшие в экстренном порядке три корабля проведут в пути никак не меньше четырех месяцев, да и в каждый из них нельзя вбить больше чем по сотне бойцов и по танку высшей защиты ИС. Вдобавок вчера погибли стратегические склады, и скоро закончится топливо и расщепляющиеся материалы.

Эвакуировать личный состав, даже если такое решение примет Кремль, было невозможно: Советский Союз имел слишком мало кораблей, да и при всем желании не мог за год произвести больше двадцати межпланетных запусков. Сейчас же речь шла о неделях, если не днях.

Небо багровело, наливалось коричневым, приобретая зримую тяжесть и все сильнее давя на грешную Венеру. Зазмеились разряды, расцвечивая мрачную небесную твердь. Молнии били все чаще, пока не сплелись в одну дикую вселенскую пляску. Непрерывные разряды грома слились с какой-то новой, непонятной волной грохота. По всему стокилометровому магматическому полю началось движение, как будто оранжево-красная равнина - водная гладь, а не каменистая твердь.

Командир пятой бригады Мухаммед Асханов смотрел в биноктар. Сердце сжималось от предчувствия близкой катастрофы. Он вдруг понял, что в любой миг может разделить участь погибшего вчера Нуреддина и скорей всего даже не успеет проститься с семьей.

Мухаммед опустил на грудь висящий на силиконовой нити биноктар и достал из грудного ящичка фотокарточку жены и детей. Они, как всегда, улыбались ему, но на сей раз улыбки эти показались командиру бригады вымученными, жалкими, прощальными. "Сейчас птыц-ка вылетит..." Вылетит же душа...

- Батарея! Огонь! - пытаясь перекричать грохот, истошно прокричал Асханов.