Ламберт Херсфельдский. Анналы

Следует заметить, что это был тот самый меч, которым знаменитый некогда король гуннов Аттила свирепо орудовал на погибель христиан и при уничтожении Галлий. Королева Венгрии⁶¹¹, мать короля Соломона, подарила его баварскому герцогу Отто, после того как король при его совете и поддержке восстановил на отцовском троне ее сына. Когда же герцог Отто передал его в доказательство и обеспечение неразрывной дружбы сыну маркграфа Деди, то есть Деди Младшему, а тот, как сказано, был убит, меч перешел к королю, а от короля благодаря этому случаю — к Лиупольду. Поэтому большинство сторонников герцога Отто рассматривали смерть Лиупольда от меча, принадлежавшего этому герцогу, как Божий суд, потому что Лиупольд, как говорили, наиболее активно побуждал короля преследовать Отто и изгнать его из дворца. В «Деяниях гетов»⁶¹², которых называют также готами, об этом мече пишется, что он некогда принадлежал Марсу, которого язычники считали покровителем войны и изобретателем вооружений; многие годы спустя некий пастух обнаружил его в земле, которой он был слегка припорошен, благодаря крови быка, ногу которого он поранил, когда тот пасся. Пастух передал его королю Аттиле, и тому было дано пророчество всех гаруспиков того времени, что этот меч предназначен судьбой на погибель круга земного и уничтожение всех народов. О том, насколько правдив был этот оракул, до сих пор свидетельствуют развалины многих известнейших городов в Галлии, так что варвары называют этот меч также карателем Божьего гнева или бичом Божьим. Пусть всё это будет сказано здесь в качестве небольшого отступления, раз уж мы упомянули об этом мече.

Устроив торжественные похороны, король, как и намеревался, поспешил в Майнц. Когда в назначенный день⁶¹³ он вместе с епископами открыл заседания собора, явился Карл, а затем и констанцские братья, которые обвинили его во множестве преступлений. Король, насколько то позволяли приличия, всячески им противодействовал и старался то опровергнуть обвинения, то хитрыми речами ослабить тяжесть преступлений, опровергнуть которые не удалось; он неоднократно с суровыми речами обрушивался на дерзость упорно напиравших обвинителей и, противопоставляя им авторитет своего величества, пытался обуздать их бесстыдство. И первый, и второй день он провел в этом занятии. Но когда он все-таки не смог обмануть твердость обвинителей ни правдивостью ответов, ни искусностью речей, то наконец забрал у Карла епископский посох, поскольку обвинения были доказаны. Однако он в самых изысканных выражениях утешил его горе, обещая ему при первой же возможности самым любезным образом возместить эту неудачу.

В эти же дни королева, которая была в Майнце вместе с королем, родила ему сына⁶¹⁴. Однако тот умер сразу же после крещения; его тело отнесли в Гарцбург и там похоронили.

Констанцское епископство король передал Отто⁶¹⁵, канонику из Гослара, и, устрашенный примером недавних козней, велел тут же посвятить его в сан, дабы из-за отсрочки в посвящении против него опять не возникло какого-нибудь беспокойства.

Между князем Польши⁶¹⁶ и князем Чехии⁶¹⁷ возник чрезвычайно серьезный раздор. По этой причине король призвал их осенней порой⁶¹⁸ в город Мейсен и, сурово там отчитав, именем королевской величества приказал им довольствовать каждому своими границами и не тревожить друг друга безрассудными набегами; в противном случае, тот, кто первым поднимет оружие против другого, будет иметь в его лице врага и мстителя.

Анно, архиепископ Кельнский, изгнав из Заальфельда каноников, ввел там монашеский образ жизни, после того как туда были приведены монахи из Зигбурга и св. Панталеона⁶¹⁹. В это время туда пришел также и я, чтобы побеседовать с ними о порядке и правилах монастырской жизни, ибо о них в народе шла добрая молва и они были широко известны. Затем, как всё обычно обесценивается из-за частого повторения и души людей, жадные до нового, постоянно поражаются неизвестному, так и нас⁶²⁰, кого они знали уже давно, они не ставили ни во что, а тех, которые, казалось, предлагают что-то новое и необычное, они считали не людьми, а ангелами, не плотью, а духом. Причем в умах князей это мнение засело гораздо глубже и прочнее, чем в умах простых людей. От них эта молва перешла в народ и возбудила в большинстве монастырей этого края такой сильный страх, что при их прибытии где тридцать, где сорок, а где и пятьдесят монахов, напуганные слухами о более строгой жизни, уходили из монастырей и предпочитали лучше подвергать опасности спасение своей души в миру, чем усилием войти в царство небесное⁶²¹, что было выше их сил.