Ламентации

— Я не влюблен, — сказал Уилл в ответ на расспросы мамы, что же это за Салли, о которой он болтает без умолку.

— Джулия, рано ему об этом думать, — сказал Говард вечером, оставшись с женой вдвоем.

— Но он всегда был влюбчивый. — Джулия вспоминала Рут и туннель до Китая. Кажется, что все это было давным-давно.

Говард при мысли о Рут решил запереть на замок лопаты, пока Уилл не позвал друзей.

Несмотря на Бро, Уилл ходил в школу как на праздник. Он думал о Салли и улыбался про себя. Помыслы его были чисты — Уиллу просто нравился ее смех. И ее острый язычок. И ум. И вкус — Салли любила батончики «Марс», но только верхушку.

И Уилл купил ей батончик и разрезал вдоль перочинным ножом. Себе взял низ, а Салли дал верхушку с карамелью. Дома Салли запрещали есть сладости (ее отец, Бенджамин Берд, был зубной врач), и они с Уиллом съели батончик за школьным футбольным полем.

И так продолжалось бы еще долго, если б не Дигли.

В ту осень он был «каштановым королем». Для игры в «каштанчики» мальчишки проделывали дырки в самых прочных каштанах, в дырку продевали шнурки; на спортплощадке устраивали состязания. Один держал на шнурке каштан, а другой своим каштаном пытался расколотить его на мелкие кусочки. Потом менялись местами. Состязания длились до конца октября. Разбитые каштаны валялись по всей площадке, а дворник с руганью подметал их каждое утро. Дигли уже второй год держал чемпионский титул. Риллкока отстранили в прошлом году, когда узнали, что он закалил свой каштан в огне. В этом году Дигли сорвал свой чемпионский каштан с дерева на заднем дворе у Уилла. Теперь все рвались к Уиллу собирать каштаны. Но на этот раз, когда позвонил Дигли, речь зашла вовсе не об игре.

— Зайдешь ко мне, Ламент?

— В другой раз, Дигли. У меня Салли в гостях.

Каштановый король не привык к отказам.

— Салли Берд?

— Да.

— Так она твоя девчонка?

— Нет.

— Нет?

— Не совсем, — смутился Уилл.

— Да мне все равно. Так, спросил, — ответил Дигли и повесил трубку.

Дигли, кажется, все равно, что Уилл дружит с девчонкой. На девчонок ему плевать, они даже в «каштанчики» не играют.

После разговора Уилла кольнула совесть. Под взглядом Салли он повесил трубку.

— Кто это?

— Дигли.

— Ох, — простонала Салли. — Жуткий тип.

Уилл изумился. Каштановый король? Жуткий тип? Дигли всеобщий любимец. Все девчонки вздыхают, когда он проходит мимо, и он это знает. Если Дигли захотелось твоих чипсов или шоколадного батончика, угостить его — большая честь. Дигли классный, это уж точно. Ему все сходит с рук. Салли первая отозвалась о нем плохо.

— Ага, — с готовностью поддакнул Уилл, — жуткий тип, правда?

Салли не смеялась, а фыркала — тихонько, дерзко. Вот что еще нравилось в ней Уиллу.

Через неделю Уилл столкнулся с Дигли в «тубзике». Тот направил струю мочи на добрых пятнадцать сантиметров выше знаменитой подписи Магнуса Хобба — инициалов «МХ», выведенных мелом почти в двух метрах над сливным желобом. Отныне Дигли — не только каштановый король, но и повелитель «тубзика».

— Подумаешь, девчонка, правда? — хмыкнул Дигли.

— Да, — согласился Уилл.

— Что вы делаете вдвоем?

— Болтаем. Играем в игры. Смеемся.

— С парнем интересней.

— Наверное. — Уилл пожал плечами. — Тебе видней. У тебя сестра есть.

Дигли скривился:

— Разве с ней поиграешь? Она толстозадая и вечно бегает в туалет красоту наводить.

— Ну представь, что играешь с сестрой, — вот так и мы, — объяснил Уилл.

Дигли закатил глаза:

— Ну ты и балбес!

Салли снилась Уиллу по ночам. Однажды он парил среди ветвей могучего дуба и Салли Берд летала с ним вместе. В другой раз он копал туннель до Китая; когда он вылез наружу, появилась Салли, за ней тянулся звездный шлейф. Уилл взял ее за руку, но тут прискакал Полночный Китаец в траурной карете, синее лицо пылало яростью. Кони изрыгали огонь и били копытом. Уилл потянулся к Салли, но рука ее откололась, как кусок фарфора, и Уилл провалился в туннель, чувствуя, как остывают и твердеют ее пальцы.

Лишь затем, чтобы убедиться, что сон не сбудется, Уилл однажды по дороге из школы взял Салли за руку. Она улыбнулась и крепко сжала его ладонь, будто не хотела отпускать. Но, очутившись перед домом с медной табличкой «Доктор Бенджамин Берд, стоматолог», Салли, весело кивнув, высвободила ладонь.

— До завтра, Ламент, — попрощалась она.

Уилл замялся.

— Можно к тебе?

— Нет, Ламент, — сказала она. — У меня сейчас урок, скрипка.

Уилл поплелся домой. Зря он не притворился, что у него болят зубы. Может быть, его пригласили бы к доктору Берду на прием.

Каждый день, даже в дождь, Уилл и Салли вместе возвращались из школы. Болтали без умолку, рассказывали анекдоты и, не дослушав, принимались за сплетни об одноклассниках. Когда они были вдвоем, время летело стрелой — верный знак, что он влюблен, — рассудил Уилл. Как-то раз он опоздал домой на два часа.

— Где пропадал? — ворчал по телефону Дигли.

— Провожал Салли.

— А чего так долго?

— Да так, — неохотно ответил Уилл. — Болтали.

— О чем?

— Ни о чем, — отмахнулся Уилл.