Ламмермурская невеста

— Это непохоже на моего родственника! — воскликнул маркиз.

— Еще менее это похоже на мою дочь! .. — запротестовал лорд-хранитель.

Но леди Эштон перебила их обоих:

— Ваш родственник, милорд, если мистер Рэвенсвуд действительно имеет честь быть таковым, попытался тайком овладеть сердцем юного и неопытного создания. А ваша дочь, сэр Уильям, была столь глупа, что позволила себе поощрять домогательства этого совершенно неподходящего поклонника.

— Если это все, сударыня, что вы собирались сообщить нам, — гневно воскликнул лорд-хранитель, изменяя своей обычной осторожности и сдержанности, — то вам лучше было бы помолчать и не предавать огласке семейную тайну.

— Простите меня, сэр Уильям, — спокойно ответила леди Эштон, — но милорд вправе знать причину, заставившую меня отказать от дома джентльмену, которого он называет своим родственником.

— Эта причина, — воскликнул разгневанный лорд-хранитель, — если в ней есть хоть крупица правды, явилась уже потом. Тогда, когда вы писали вашу записку Рэвенсвуду, вам ничего еще не было известно., — Я впервые слышу обо всем этом, — сказал маркиз. — Но поскольку вы сами затронули такой щекотливый вопрос, миледи, то позвольте мне сказать: происхождение и положение в свете моего родственника Обязывали вас выслушать его предложение и отказать ему в приличной форме, даже если он дерзнул поднять взоры на дочь сэра Уильяма Эштона.

— Надеюсь, вы не забыли, милорд, что в моей дочери течет благородная кровь Дугласов.

— Ваша родословная мне хорошо известна, миледи, — сказал маркиз. — Вы происходите от младшей ветви Ангюса, а Рэвенсвуды — прошу прощения, миледи, но я вынужден напомнить вам об этом — трижды женились на девушках из старшей ветви.

Право, мне достаточно хорошо известна истинная причина вашего гнева, миледи. Я понимаю, что трудно превозмочь старинные предубеждения, и готов считаться с вашими чувствами. Я только потому и не последовал за моим родственником, с позором изгнанным из вашего дома, что не теряю надежды примирить вас. Даже сейчас мне не хотелось бы доводить дело до ссоры, и потому я решил остаться здесь до вечера. Вечером же я отправлюсь вслед за Рэвенсвудом, который ждет меня в нескольких милях отсюда. Итак, постараемся обсудить это дело хладнокровно.

— Я только этого и желаю, милорд! — поспешил вмешаться сэр Уильям.

— Леди Эштон, неужели мы допустим, чтобы маркиз покинул наш дом с обидой в душе! Мы должны упросить его остаться и отобедать с нами.

— Пока милорду угодно быть нашим гостем, замок и все, чем мы владеем, к его услугам, — сказала леди Эштон. — Что же касается того, чтобы продолжить этот неприятный разговор…

— Простите, миледи, — перебил ее маркиз. — Не будем принимать необдуманных решений в столь важном деле. Мне выпало счастье возобновить знакомство с леди Эштон, и я надеюсь, сударыня, вы не заставите меня рисковать вашим расположением из-за какого-то неприятного разговора. По крайней мере прежде чем вернуться к нему, позвольте мне насладиться вашим обществом. К тому же в замок, кажется, прибыли новые гости.

Леди Эштон поклонилась и, улыбнувшись, подала руку маркизу, который повел ее в столовую, галантно соблюдая правила старинного этикета, не позволявшего джентльмену брать даму под руку, как это принято на праздниках среди простонародья.

В столовой они нашли Бакло, Крайгенгельта и нескольких соседей, заранее приглашенных лордом-хранителем по случаю приезда маркиза. Мисс Эштон, сославшись на легкое недомогание, не вышла к столу.

Обед был великолепен и затянулся до позднего вечера.

Глава XXIII

Хоть горек был отца удел,

Все ж лучше моего:

В изгнанье друга он имел,

А я — я никого.

Уоллер

Не стану описывать гнев и негодование, которые охватили Рэвенсвуда, когда он покидал замок, некогда принадлежавший его предкам. Содержание записки леди Эштон было таково, что человек, даже менее гордый и самолюбивый, чем Рэвенсвуд, — а его нельзя было упрекнуть в недостатке этих чувств, — не остался бы у Эштонов ни минутой долее. Маркизу также была нанесена обида; однако он все еще не терял надежды примирить враждующие стороны и поэтому отпустил своего молодого родственника одного, взяв с него слово остановиться в «Лисьей норе» — маленькой харчевне, расположенной, как это, возможно, помнит любезный читатель, на полпути между замком Рэвенсвуд и «Волчьей скалой», в пяти милях от каждого из означенных мест. Маркиз предполагал встретиться с Рэвенсвудом либо в тот же вечер, либо на следующее утро. Разумеется, он также немедленно покинул бы замок, но ему не хотелось так легко отказываться от возможных выгод, которые сулил ему визит к лорду-хранителю. Впрочем, и сам Рэвенсвуд, даже в пылу жесточайшего гнева, не собирался отрезать себе пути к примирению, надеясь на благосклонность сэра Эштона и вмешательство влиятельного родственника. Тем не менее он уехал тотчас же и значительно дальше, чем того требовали обстоятельства.