Лампа паладина

– Мама, да какой пожар? Не волнуйся ты так! – я пыталась успокоить ее не столько словами, сколько мягкой, примирительной интонацией. – Что такого страшного случилось? Ну, зажгла я лампу и почти сразу погасила… ты же видишь…

– Это счастье, что не начался пожар! Этой лампой бог знает сколько лет не пользовались, она наверняка очень опасна! Ты знаешь, что такое техника безопасности?

– Но мама…

– Что – мама?

– Да в этой лампе и масла-то почти нет! Там чуть-чуть осталось от старых хозяев…

– Что?! То-то мне показалось, что этот запах… он какой-то странный! Может быть, ты жжешь в этой лампе коноплю или какую-нибудь другую наркотическую траву… может быть, она тебя одурманивает! Поэтому ты так странно себя ведешь!

– Мама, не говори ерунды!

– Вот, ты меня уже ни во что не ставишь! Я настаиваю, чтобы ты немедленно выкинула эту лампу! В конце концов, она вызывает у меня неприятные воспоминания… из-за нее мне пришлось отдать Ольге духи… духи, которые… – мама замолчала и раздраженно махнула рукой.

Говорила ведь я уже, что с моей мамой спорить себе дороже, даже если она в спокойном состоянии, а уж если как сейчас, то лучше помалкивать и соглашаться со всем заранее.

– Хорошо, мама, я ее выкину, – я быстро закивала головой. – Только завтра, ладно? Не хочешь же ты, чтобы я поздно ночью тащилась на помойку!

С этими словами я взяла лампу и запихнула под свой диван.

– Ладно, завтра! – неожиданно легко согласилась мама и покинула наконец мою комнату.

Дородная цыганка в пестрой шали шла по улице, цепким взглядом оценивая прохожих. Вдруг дверца стоящей у тротуара машины приоткрылась, и оттуда донесся озабоченный голос:

– Эй, женщина, не погадаешь мне? У меня сделка серьезная намечается, так вот нужно бы узнать, все ли будет в порядке…

Цыганка сверкнула золотым зубом, наклонилась.

Из машины высунулась худая жилистая рука.

Цыганка ухватила эту руку и привычно начала:

– Все тебе скажу, все тебе поведаю, ничего не утаю, только сперва позолоти мне руку…

– За этим дело не станет!

Цыганка пригляделась к руке и вдруг вздрогнула, попятилась:

– Это ты?

– Я, я! – донесся из машины насмешливый голос, и в то же время жилистая рука извернулась и схватила цыганку за запястье. – Садись ко мне, Зара, поговорим!

– Я к тебе ни за что не сяду! – вскрикнула цыганка и попыталась вырвать руку, но человек в машине держал ее крепко, как железными клещами.

– Садись, я тебе сказал! – повторил он и втащил Зару в машину.

В машине сидел мужчина непонятного возраста. Ему могло быть как сорок лет, так и семьдесят. Худой, с костистым лицом и коротко стриженными, совершенно белыми волосами. Но самым странным, самым пугающим в его облике были глаза. Глубоко посаженные, они были совершенно белыми, лишенными зрачков. В то же время незнакомец не выглядел слепым, напротив, казалось, что его белые глаза видят все очень четко и ясно.

– Надень очки! – взмолилась цыганка. – Не могу твои глаза видеть! Мороз по коже!

– Никто не может! У всех мороз! – белоглазый удовлетворенно ухмыльнулся, однако все же надел черные очки.

Зара немного расслабилась.

Белоглазый склонился к ней и проговорил:

– Ты меня обманула. Ты сказала, что не знаешь, где она, а она была у тебя.

– Обманула, не обманула! – фыркнула цыганка. – Как мне было велено, так я и сказала! Ты не зарывайся! Не тебе решать, как дело повернется! Есть силы над тобой!

– И над тобой, Зара.

– И надо мной, конечно.

– Ладно, что ты меня обманула – это дело прошлое, проехали. А вот зачем ты отдала ее какой-то случайной женщине?

– А ты откуда знаешь?

– Звезды сказали.

– С каких это пор звезды с тобой разговаривают?

– А вот это тебя не касается! Говори, зачем отдала?

– Раз отдала – значит, надо было! Значит, звезды так велели! Значит, она не случайная! Сказано тебе – не нам решать!

– Ну уж нет! Раз ты ее отдала – ты ее мне и вернешь! Возьмешь у той девицы и принесешь мне!

С этими словами мужчина снова снял очки, уставился на цыганку страшными белыми глазами и зашипел:

– Вернеш-шь… вернеш-шь…

– Нет… не будет этого… – Зара попыталась вырваться, но Белоглазый крепко сжимал ее руку.

– Не будет этого… – повторила цыганка.

– А вот мы посмотрим…

Вдруг рядом прозвучал тоненький детский голосок:

– Дяденька, дай копеечку!

Белоглазый обернулся на этот голос.

Рядом с ним на сиденье машины сидел невесть откуда взявшийся чумазый цыганенок. Он тянул к Белоглазому смуглые ручки и повторял:

– Дай копеечку! Дай копеечку!

– Ты что ребенка мучаешь! – прозвучал в машине еще один голос – на этот раз мужской, низкий, с хрипотцой, и в машине появился здоровенный цыган в черной кожаной куртке, с серьгой в ухе. – Дай ребенку копеечку, а лучше – сотку баксов!

А следом за цыганом в машину уже лезли две или три женщины в пестрых юбках, с бренчащими монистами. Одна – старая, похожая на бабу-ягу из сказки, другая – лет двадцати, с удивительно красивым смуглым лицом, третья – совсем девочка…

– Чтоб вас… – прошипел Белоглазый, пытаясь высвободиться от наседающих на него цыган. – Сгиньте! Пропадите!

– Это можно! – пробасил цыган, и в то же мгновение вся компания исчезла, словно ее и не было в машине.