Лампа разыскивает Алладина

– Убирайся на улицу, к своим приятелям-бомжам, – кричит она, – оставь мой дом.

Но Аллочка великолепно понимает, что ее существование бесит бабку, и поэтому уходить не собирается.

Олеся изо всех сил старается вытащить несчастную сестру из пучины пьянства. Она покупала ей лекарства, водила на кодировку. Алла вроде соглашается лечиться и даже после воздействий ведет два–три дня трезвый образ жизни, но затем ей на улице попадается коляска с младенцем, и у нее начинается истерика. Чаще всего она бросается к повозке с криком:

– Мой сыночек! Дай я тебя поцелую!

Перепуганные матери спасаются бегством, а Алла бредет к ларьку. Деньги на спиртное ей дает Олеся, и делает она это по единственной причине: один хороший доктор сказал старшей сестре:

– Если человек определенное время сильно пил, то лишить его одним махом алкоголя никак нельзя, может сердце остановиться. Снижайте дозу постепенно, от бутылки до пятидесяти граммов, а там посмотрим.

Вот Олеся и пытается выполнять указание врача, урезает дотацию, чтобы сестра меньше брала горячительного. Только Алла по-прежнему каждый вечер валяется пьяная в лохмотья.

– Сейчас мне в голову пришло, – воскликнула Олеся, – вдруг ее Мария Кирилловна спаивает? Надеется, что докушается внучка до смерти!

– Значит, – осторожно поинтересовалась я, – Алла не могла украсть коляску! А похитить малыша?

– Нет, – уверенно ответила Олеся, – на такое она не способна. Расцеловать, подержать на руках может, но заниматься киднепингом – нет, ни за что не станет, хоть осыпь ее золотом.

– Откуда же у нее коляска? – протянула я.

– Самой интересно, – пробормотала Олеся. – Вот что, посиди тут спокойненько, ладно?

Я кивнула, девушка убежала в коридор и пропала.

Глава 13

Прошло, наверное, полчаса, пока Олеся вернулась назад. Вместе с ней, пошатываясь, вошла и Алла.

– Вот сюда садись, – велела старшая сестра.

Младшая обвалилась в кресло и мелко затряслась.

– Горе ты мое, – безнадежно протянула Олеся, – сейчас какао сварю.

– Н-н-не надо, – застучала зубами Алла, – меня стошнит.

– Тебе следует согреться, – настаивала Олеся, – вон, колотун разбирает. Не хочешь какао, ладно, тогда чай, крепкий, с лимоном!

– Л-лучше в-водки, – прохрипела Алла, – совсем чуток, для поправки.

Олеся горестно вздохнула, потом открыла холодильник, вытащила бутылочку пива и сунула сестре.

– На.

Трясущимися руками Алла поднесла емкость ко рту.

– Эй, – напомнила я, – ты забыла ее открыть.

Олеся сняла с крючка изогнутую железку, но в этот момент Алла ловко, зубами, сдернула пробку и задрала вверх голову.

– Клыки даются человеку один раз, вырастают лет в десять, и потом их беречь надо, – растерянно сообщила я, – если так использовать челюсти, то к сорока годам придется вставные покупать.

Алла хрипло засмеялась.

– Мне столько не прожить, и слава богу. Вот бабка, та пять сроков протянет. Очень себя любит, витамины постоянно жрет. Еще пива нет?

– Хватит, – твердо ответила Олеся.

– Ладно, – легко согласилась Алла.

– Ты коляску продавала? – резко спросила старшая сестра.

– Какую? – вытаращила глаза Алла.

– Детскую, синюю в белый горошек, – быстро подхватила я нить разговора.

– Э… э… – забормотала пьянчужка, – может, и случилось такое, не скажу точно! Дело-то когда было, кажется, на прошлой неделе!

– Значит, толкнула коляску, – резюмировала я, – и помнишь о совершенной сделке.

– Нет, – живо открестилась Алла.

– Не ври! – обозлилась я.

– Она просто не может сообразить, о чем речь, – пришла на помощь сестре Олеся. – Алла, тебя никто ругать не собирается, скажи только, коляска пустая была? Или там ребеночек лежал?

– Мальчик, – добавила я, – совсем крохотный!

Глаза Аллы остекленели, лицо превратилось в маску, прижав кулаки к груди, она стала раскачиваться из стороны в сторону, потом по худым щекам потекли слезы.

– Он умер, – забубнила она, – маленький… ручки… ножки!

Олеся с укоризной взглянула на меня, потом обняла сестру за плечи и, четко выговаривая слова, сказала:

– Где ты нарыла коляску?

– Там, – ткнула Алла рукой в сторону окна.

– На улице?

– Да.

– И в каком месте?

– Не помню.

– Попытайся сосредоточиться.

– Мне дали. Пустую. Совсем, – отрывисто стала говорить Алла. – Она стояла. Долго. Ненужная она ей. Я продала хорошим людям. Мне такая ни к чему. Детей нет. Умер он, мальчик!

Я подскочила над стулом.

– Так внутри все же находился младенец!

– Нет. Он умер. Давно, – спокойно сказала Алла, потом вдруг вскочила и заорала на Олесю: – Дай водки скорей! Плохо мне!