Лампа разыскивает Алладина

Я решительно повернулась и пошла к эскалатору. Я не одобряю людей, которые сорят деньгами, разбрасывают их на пустяки, поэтому такси пользуюсь лишь в крайнем случае, ну, допустим, когда надо догнать кого-нибудь. Но сейчас я настолько устала, нанервничалась и расстроилась, что просто не способна брать штурмом вагон и выслушивать комментарии окружающих. Неужели я не заработала на «бомбиста»? Вполне могу позволить себе такую роскошь, как поездку в машине. Вообще говоря, следовало самой сесть за руль, но мне показалось, что до продавца, давшего Алле водку, лучше докатить на метро, всего-то пара остановок, без пересадки. Ведь не знала, как повернется дело!

Я вышла на улицу и вздрогнула. Вокруг было темным-темно, автомобили неслись с включенными фарами. День уже клонился к вечеру, в Москву пришла осень, и, естественно, света теперь станет меньше, но все равно для подобной темени еще рано. Удивившись, я прошла чуть вперед, повернула налево и подняла руку. Но никто не спешил заработать, водители торопились по своим делам, а может, я в своем новом наряде не походила на платежеспособную клиентку.

Внезапно на асфальт упала капля, вторая, третья. В ту же секунду стало понятно, отчего над городом висит тьма. Это не ранняя ночь, а тучи темно-серые, пухлые, грозовые, мрачные, и сейчас с небес рухнет ливень! Я еще сильней замахала руками, и тут обвалилась стена дождя. В одно мгновение хламида намокла и придавила хозяйку к тротуару. Чуть не плача от досады, я хотела уже нестись назад в метро, но неожиданно один из автомобилей, очень медленно тащившийся мимо, встал примерно метрах в тридцати от того места, где прыгала я.

Охватившая меня радость по силе была сравнима с дождем. Разбрызгивая лужи, я полетела к сердобольному человеку, решившему подвезти вымокшую до нитки женщину. Я очень торопилась, боясь, что кто-нибудь из суетящихся вокруг прохожих перехватит машину, но удача на этот раз оказалась на моей стороне.

Рванув дверь, я впрыгнула в старенькую иномарку, которая незамедлительно, отчего-то рывками, стала крайне медленно двигаться вперед. То, что водитель поспешил поехать, меня не удивило. В начале улицы висит знак «Остановка запрещена». Конечно, мало-мальски уважающий себя гаишник при первых каплях дождя спрячется, но всякое случается, лучше не рисковать.

Машина медленно катилась вперед. Я решила снять кепку и, опустив голову вниз, сказала:

– В сторону Ленинградского проспекта, пожалуйста, а дальше покажу.

Водитель никак не отреагировал, не произнеся ни звука, он продолжал тихо ползти вдоль тротуара. Я избавилась от противно мокрой кепки и повернула голову в сторону шофера. Вообще-то я собиралась сказать:

– Прикройте боковое стекло, а то холодно, – но слова застряли в горле, вместо членораздельной речи изо рта вырвался писк.

На месте водителя, положив лапы на руль, сидела большая собака, стаффордширский терьер, такая же, как наша Рейчел, только не рыжая, а коричнево-полосатая.

– Господи! – вырвалось у меня.

Пес спокойно смотрел вперед. Его крупное тело слегка покачивалось, глаза напряженно всматривались в даль.

– Здравствуйте, – прошептала я и с силой ущипнула себя за запястье. На коже незамедлительно начал проявляться синяк.

– Меня зовут Лампа.

Из груди собаки вырвалось вполне добродушное ворчание.

– Ур-гр-фр.

– Вы… э… владелец машины?

– Ур-гр-фр…

– Разрешите, я выйду…

– Ур-р-р-р, – начал сердиться пес.

– Простите, я понимаю, вы хотите заработать, – в полной растерянности залепетала я, – конечно, везите меня до дома, заплачу сполна.

Собака не поворачивала головы, я сумела кое-как прийти в себя, пробежалась взглядом по ее телу и оцепенела. Псина сидела, поджав под себя задние ноги, она не пользовалась педалями, просто вертела рулем. Я снова ущипнула себя за руку, увидела новый синяк и тихо попросила:

– Вы бы не могли спустить вниз лапы?

– Ур-гр-фр…

– Простите, конечно, – залебезила я, – наверное, вы имеете права? Иначе бы не сели за руль. Кстати, у нас дома живет ваша, так сказать, однопородница, стаффордшириха Рейчел, она крайне ответственна, поэтому, я понимаю, вы обладаете необходимыми документами и, наверное, упорно и тщательно обучались вождению.

Последняя фраза была сказана лишь с одной целью: подольститься к мрачному кобелю, но тот и ухом не повел, услыхав завуалированный комплимент.

– Так вот, – тихим, нежным голоском вещала я, – поставьте все же лапки на педальки, ну хоть на тормоз, мало ли чего.

Вдруг машина остановилась, я обрадовалась, схватилась за ручку, навалилась на дверь и была остановлена недвусмысленным, грозным рычанием. В испуге я глянула на шофера. Псина наконец-то повернулась к пассажирке. На крупной, треугольной морде было самое мрачное выражение, верхняя губа поднялась, из-под нее посверкивали клыки.

– Р-р-р, – разнеслось по машине.

– Нет, нет, я сижу, – заюлила я, – вы меня не так поняли, просто… э… можно стеклышко подниму? Очень дует…