Лампада глинская. Старчество в современном мире

Встретить такого старца, как он описан в Глинском патерике, не просто. Приходится, в какой-то мере, согласиться с утверждением уже упоминавшегося выше протоиерея Василия Бабурина: «Сейчас очень трудно, не к кому обратиться — почти нет таких людей, сильных духовно» (Прот. В. Бабурин. Цит. изд. С. 71. См. также на С. 62). Сейчас, к сожалению, наблюдается некое новое явление — так называемое «младостарчество», когда за дела духовного руководства — этой науки из наук (я бы сказал — не науки, а величайшего Божественного Дара, ниспосылаемого только имеющим чистое сердце) берутся люди, которые сами, в лучшем случае, поднялись лишь на первую ступень нескончаемой лествицы на Небо, а в худшем — остающиеся у подножия её. Среди них есть и носители священного сана и миряне (!), причем, обладающие достаточно сильной волей, умеющие быть строгими к другим, требовательными, «непогрешимо» вещающими...

Глубоко назидательно в этом контексте предостережение преподобного Иоанна Лествичника: «Когда мы, — рассуждает он, — в намерении и разуме смиренномудрия желаем покорить себя ради Господа, и без сомнения вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани — в пучину, и таким образом не найти готовой погибели». И дальше синайский игумен даёт весьма ценный совет, на который хотелось бы при данном сообщении обратить особое внимание: «Но по вступлении на поприще благочестия и повиновения уже отнюдь не должны мы испытывать или судить в чем-нибудь доброго нашего наставника и судию, хотя, может быть, в нём, как в человеке, и увидим некоторые малые согрешения. Если же не так, то, сделавшись сами судьями, не получим никакой пользы от повиновения» (сл. 4, § 6).

Чтобы безошибочно узнать подобных «руководителей» и отличить их от истинных, снова и снова надо обратить свой взор на святоотеческое учение, на Глинский патерик и вникнуть в то, чему учили старцы, как учили, что требовали от вверяющих себя их руководству, с каким духовным устроением уходили от них все — и довольные жизнью и обездоленные, и молодые и пожилые, и только вступающие в бурное земное море и уже стоящие у врат Вечности...

Вся эта тематика требует дополнительного рассмотрения.

Чему учил старец

Когда приходится отмечать, чему учил старец, то, прежде всего, обращаешь внимание на обстановку, в которой он пребывал во время встречи с посетителями. Так, о схимонахе Архиппе († l896) рассказывается. «Пристройка», в которой он принимал приходящих, напоминала часовню. Первое, на чем останавливались глаза, было большое распятие Христа Спасителя. Впереди креста стоял небольшой стол. На нём была икона и сосуд со святой водой. Перед иконой молились, а святой водой окроплялись. На стене висели три картины: одна изображала мужа, молящегося за ученика, скончавшегося и оказавшегося в огненной геенне. Другая — изображала видение святым Андреем юродивым некоего грешника, пребывающего под действием злой силы, и исповедников, венчаемых за их мужество. Третья картина представляла хождение по мытарствам святой Феодоры. «Такая обстановка приёмной отца Архиппа и сам он в схимнических одеждах, с худым бледным лицом, впалыми щеками, потухшим взором, чуждый всякого пристрастия, с седой клинообразной бородой невольно поражали всякого и заставляли хотя на время отрешиться от земного и тленного, чтобы вспомнить «последняя своя». Взирая на старца, невольно приходилось переноситься мыслью в давно минувшие времена полного расцвета подвижничества, к образу древних великих аскетов, воспитанных безмолвием пустыни, вдали от всякой молвы сего мира. Казалось, в лице отца Архиппа воскрес один из тех ангелов во плоти. Не напрасно даже схимники называли отца Архиппа древним постником или одним из древних подвижников» (456).

Наставления старцев были весьма и весьма разнообразны. Указать можно лишь отдельные из них (не ручаясь за то, что они будут самыми яркими).

В основу советов старец полагал смирение, а из него выводил все прочие добродетели (252-253).