Лана из Змейгорода

В отчаянии она призвала силу воды, закручивая водоворот, которым пыталась смыть подступавшую к ней со всех сторон скверну, однако пронизанный силой жизни поток, осыпался ледяными иглами, а Лану накрыло снежной бурей. И в тот момент, когда она едва не сдалась силе наступающего на нее тлетворного ветра, Лана почувствовала, как навстречу ей, удерживая ее связь с миром живых, протянулась тоненькая ниточка. Продираясь через предобморочную глухоту, точно сквозь развешенные на просушку готовые для прядения кудели, она с удивлением узнала знакомый пастушеский наигрыш.

Вещий Медведко вместо того, чтобы при приближении Хозяина Нави бежать куда глаза глядят или хотя бы поскорее добраться до Змейгорода и предупредить о вторжении супостата, не бросил русалку одну. Отогнать Кощея он, конечно, не мог. Не просто так баяли, что тот войска и орды способен положить. Но наполненная жизнью и ярым солнцем бесхитростная мелодия позволяла Лане продолжать сопротивление, держась за переплетение звуков, как утопающий за спасительную веревку.

Другое дело, что долго так продолжаться не могло. Силы у Медведко были отнюдь не бесконечны. Хотя отваги его горячего живого сердца хватило, чтобы собрать перепуганных духов и создать подобие щита. Вроде тех, что в случае опасности возводили воины и старейшины Змейгорода. Кто ж из ящеров приходился парню отцом? В том, что родство не в десятом колене, а гораздо ближе уже сомнений не возникало. Лана напитала своей магией преграду, переплетая звуки с каплями дождя, наполненными торжествующей жизнью.

— Ничтожный смертный! — шипел Хозяин Нави, которого от дудочки Медведко буквально корежило. — Ты кому посмел бросить вызов? Ты хоть понимаешь, что я тебя не просто уничтожу, а заставлю страдать всю оставшуюся в моей власти вечность. Даже те лиходеи, которых заживо гложут чудища Нави, устрашатся, видя твою жуткую участь!

Медведко лишь молча вцепился побелевшими пальцами в дудочку, из последних сил выводя заветный наигрыш. В груди у него что-то булькало, на губах лопались кровавые пузыри, но он не сдавался, продолжая играть, и Лана из последних сил подпитывала его магией, оттягивая неизбежный конец. О том, какие муки ожидают в Нави ее, Кощей не успел или не захотел поведать, и эта неизвестность еще больше пугала.

Одержать верх в неравном противостоянии они с ее нежданным защитником не могли, путей к бегству не существовало. Порождения Нави, которых призвал на помощь Кощей, наступали со всех сторон. Они бились в созданный из звуков и водяных капель щит, с шипением откатывались назад и вновь наступали. Когда Медведко пошатнулся, припадая на одно колено, Лана поняла, что это конец. Кровь уже не пузырилась, а лилась из горла и носа отважного пастуха, и ей оставалось только продолжить сопротивление одной или покориться неизбежной жуткой участи.

«Лана, держись! Ребятушки, держитесь!»

Когда в сознание вторгся милый, знакомый голос, которому она внимала во сне едва ли не каждую ночь, не чая услышать наяву, Лана поначалу решила, что обморочный морок сыграл с ней злую шутку. Но щит постаралась укрепить, ухитряясь поддерживать еле живого Медведко. Кощей, конечно, еще больше разъярялся, раздосадованный ее сопротивлением, грозя новыми карами, но надежда придавала сил.

И все же когда, продравшись сквозь черные тучи, на поляну слетел покрытый золотистой чешуей крылатый ящер, Лана не поверила своим глазам. Тем более что из-за застилавшей взор серой ряби уже мало что могла разглядеть, да и соображала с трудом. Кощей тоже от неожиданности ослабил напор. Не видел он, к счастью, вошедшей в Змейгороде в поговорку мертвой петли Яромира, не поверил, что такое возможно.

Этим замешательством и воспользовался дерзкий, мятежный ящер. На выходе из своего смертельно опасного падения, вновь расправляя крылья, он подхватил на спину полуживых Лану и Медведко, взмывая с ними в небеса.

Глава 12. Громовая стрела

— Невероятно, — только и сумел прошептать Медведко, отплевывая кровь и чудом удерживаясь на спине круто взмывшего в небеса ящера.

Мало кто из смертных мог похвастаться тем, что видел землю с высоты птичьего полета. Тем более что ящеры летали даже выше орлов. Другое дело, что ситуация, в которой им довелось нынче оказаться под и над облаками, к созерцанию не очень располагала. Лана успела только с болью отметить стремительно расширявшееся отравленное скверной Нави пятно посреди покрытого нежной весенней зеленью пробуждающегося леса.

В свое избавление она, впрочем, поверить не могла, как и осмыслить, как и каким образом ящер, поселившийся вместе с изгнанным Горынычем на Сорочьих горах, вновь оказался в окрестностях Змейгорода. Не чая, как перевести дух, она хваталась за жесткие костяные отростки защищенного бронею хребта, придерживая теряющего сознание спутника, и поминутно шептала в бреду: «Яромир, любимый!» Словно боялась, что наваждение рассеется и ящер исчезнет, превратившись в одного из драконов Нави.