Лана из Змейгорода

— Я пойду вместе с тобой, — накануне испытания неожиданно заявил Медведко, который за время вынужденного бездействия сблизился с ящером, насколько это возможно, а Лану развлекал игрой на дудочке. Хотя почти после каждого наигрыша отдыхал.

— Только тебя мне не хватало, — в своей обычной резкой манере попытался отговорить его Яромир. — Едва хворь от тебя отстала, а ты хочешь опять легкие рвать?

— Боярин Змеедар — мой отец! — скривившись, как от сильной боли, признался Медведко. — Он мою мать обманом в свой терем заманил. Пообещал, что меньшицей возьмет, если она родит ему дитя двух миров. А, когда узнал, что я смертный, выгнал.

— Если ты во время испытания погибнешь, с ним поквитаться точно не сумеешь, — посерьезнев, проговорил Яромир.

— И все же позволь и мне за Правду постоять, как вместе против Кощея стояли.

Когда Лана поняла, что смертный задумал, ее сердце загорелось надеждой. Старейшины не догадывались, что Медведко тоже владеет ворожбой.

И все же в назначенный день, стоя возле бездонного колодца, в который надлежало на условленный срок опустить испытуемых, она чувствовала трепет. Особенно в тот миг, когда на Яромира надели сдерживающие магию и не позволяющие всплыть на поверхность тяжелые каменные оковы. Ящера, стоявшего сейчас, как и Медведко, босиком в одной посконной рубахе без вышивок и оберегов, самого передернуло, но он старался вида не подавать. А вдруг не получится? А вдруг старейшины специально затянут время, чтобы дерзкого смутьяна погубить. И Медведко заодно. Кто смертного станет принимать в расчет? Они же так мало живут. Пожалуй, проще было бы самой с такими же оковами пройти через огонь.

— Не переживай, — подбадривал ее накануне Яромир. — И не из таких передряг выбирались.

Но вот заскрежетали цепи, и огромная крышка гигантского колодца поползла вверх. На шею Медведко, на которого старейшины смотрели с явным скепсисом и досадой, как на ненужную помеху, тоже повесили камень.

— Да свершится воля Велеса! — провозгласил Мудрейший, и старейшины согласно закивали.

По толпе более молодых ящеров и смертных прошел ропот. Конечно, все знали, что этот колодец Хозяин Исподнего мира пробурил сам, когда возводил стены Змейгорода, чтобы в жаркую пору отдыхать от трудов праведных или по мере надобности наведываться в Навь. В те досюльные времена до воцарения Кощея изнанка мира была еще не настолько темной, но древние чудища и тогда требовали присмотра. Сейчас колодец вел прямиком в Чертоги предков и по нему, случалось, уходили туда те из ящеров, которым наскучила беспокойная жизнь в Среднем мире. В остальное время колодец стоял закрытый и распечатывался только по большим праздникам, когда требовалось особую наговорную воду набрать, и в дни испытаний.

По мысли старейшин тем, за кем стояла Правда, продержаться без магии под водой запредельный для смертных и ящеров срок должен был помочь сам Велес батюшка. Возможно, в старые времена так и происходило. Вот только, когда в Средний мир пришло зло, а половину исподнего мира захватил самозваный хозяин Нави Кощей, батюшку Велеса при жизни не видели даже прямые потомки. Не говоря уже о смертных.

Тем временем испытуемые приблизились к краю. Перед тем как погрузиться в студеную воду, возможно, чтобы никогда не увидеть белый свет, оба обернулись, отыскивая глазами тех, кто был им всего дороже.

Гордея, чтобы не завопить в голос, кинулась на грудь отцу, переживая, что не сумела милого отговорить. Лана только закусила губу, чувствуя, как исполненный смертельной тоски и безграничной нежности взгляд синих глаз без ножа режет ее сердце. Почему батюшка Водяной не подал ей вести?

Но вот Яромир и Медведко шагнули вниз, и время для нее остановилось.

Глава 15. Велесов колодец

Если бы Лана могла, она унаследованной от родителей властью над водной стихией заставила капли в часах скатываться в чашу быстрее, сократив срок испытания в разы до разумных пределов. Но поскольку в Змейгороде хватало тех, кто унаследовал древнюю магию, на часах, как и на самом колодце, стояла надежная защита. Не в силах считать казавшиеся бесконечными капли, Лана смотрела, как лучи весеннего солнца пронизывают нежную зелень садов, оглаживают прясла высоких стен, расцвечивают нарядную роспись и резьбу деревянного кружева наличников и кокошников теремов, отражаются в цветных косящатых окошках.

В Змейгороде умели строить и знали, как сплести оберегающий окна или защищающий крышу орнамент так, чтобы не только надежно хранил от любых напастей, но и радовал взор. И все же крытый цветным лемехом с украшенным кокошником восьмериком высокого свода терем боярина Змеедара даже среди хором других вятших мужей выглядел не просто богато, но кичливо. Куда солиднее добротного, но построенного по заветам предков пятистенка Велибора, холостяцкой берлоги Яромира или их с Даждьросой опрятных, но скромных изб.