Лана из Змейгорода

В горах грохотало и громыхало так, словно там уже шла битва. Хотя кто сказал, что могучий тучегонитель вместе с праведной ратью ушедших в светлый Ирий воинов не громил полчища обитающих искони в междумирье древних врагов. Смертные радовались грозе, считая ее добрым знаком. Ящеры, особенно старики, по привычке ворчали:

— И как мы, спрашивается, полетим? — качали они головами, глядя на извергавшиеся с небес потоки воды. — В такую погоду только погибели себе искать. Дождь промочит крылья, и мы не то что петли наматывать и бочки крутить, взлететь не сможем!

— Выйдем на битву пешими! — упрямо отзывались те из ящеров, кто устал сидеть за стенами, наблюдая за бесчинствами Кощеевых данников.

— И увязнем по уши в грязи вместе со смертными, — возражали те из старейшин, которые открыто сомневались в том, что Мудрейший правильно истолковал волю Велеса. — К утру дождь превратит поле в непроходимое болото, в котором увязнет конница, а пехота просто утонет.

— Нешто наши разумницы-русалки не могут усмирить бурь-погодушку? — дивились смертные ратники.

— Когда в небо на своей огненной колеснице выезжает сам тучегонитель Перун, бабам и девкам там делать нечего, — с чувством легкого превосходства отвечали ящеры.

Вообще-то, Лана и сестры дождя почти не боялись и в другой ситуации обязательно поднялись бы в небо, сберегая от гнева разбушевавшейся стихии лес. Благо русалки с их лебяжьим опереньем почти не страшились дождя. Хотя сильным порывам ветра сопротивляться не могли, поэтому грозы избегали. К тому же у них с сестрами существовало сейчас занятие куда более важное. Собирая дождевые струи в бесконечную кудель, сплетая из нее сети, они под аккомпанемент игравшего на гуслях Мудрейшего, взявшись за руки, вели бесконечный хоровод, на едином дыхании прославляя жизнь, защищая тех, кто утром выйдет за стены.

Все предыдущие дни при лунном свете они плели из наговорных трав пояса, а искусные хранильники отливали серебряные обереги, отводившие вражеские клинки. А еще они толкли в ступках можжевельник и зверобой, мяту и чабрец, крапиву и чертополох и насыпали их в ладанки, которые накануне битвы жены и дочери пришили своим мужчинам на рубашки.

— Наговорные травы отпугнут навь и не позволят черным колдунам навести на защитников Змейгорода свои мороки, — поясняли русалки.

А еще они окурили и опахали буевище. Чтобы жизненная сила павших помогала товарищам, а не становилась достоянием темных колдунов.

Лана и ее подруги не видели, но знали, что в стане Кощеевых слуг сейчас происходит жуткое жертвоприношение, и на темные алтари реками льется кровь. Дозорные говорили о том, что для увеличения мощи драконов Нави и немертвых заклинатели принесли в жертву каждого десятого, если не каждого пятого из войска данников. Не самый славный конец для тех, кто готовился умереть с оружием в руках, но вполне достойный трусов, за золото присягнувших на верность Хозяину Нави.

От выплеска темной магии русалок корежило, как от каленого железа, но ни одна не покидала хоровода, не прерывала пения, зная, что мужьям, отцам и братьям на поле битвы придется куда жарче.

— Он с тобой объяснился? — вечером перед началом последних приготовлений спросила Дождирада у Даждьросы.

Та только печально покачала головой.

— Ну он же мне обещал! — раздосадовано топнула маленькой ножкой сестра воеводы.

— Видимо, опять решил отложить, — вздохнула Даждьроса.

— Да куда уже откладывать? — воскликнула опечаленная Дождирада.

Лана тоже чувствовала себя неуютно, словно невесомое покрывало плачеи превратилось пудовый кольчатый капюшон с железным колпаком в придачу. И почему она в эти дни не позволила Яромиру больше, чем всегда? Зачем устыдилась соседей по лечебнице, отчего не нашла возможности уединиться, согласившись с неожиданно разумными доводами ящера о доле горькой вдовицы и детях-сиротах. Гордею это не остановило, как и ее отца, который, потеряв вместе с другими жителями посада и хозяйство, и дом, накануне битвы благословил дочь и назвал Медведко зятем.

Яромир, впрочем, в плохое не верил и в будущее смотрел с надеждой. Выслушав наставления Велибора, он, памятуя зимний поход, посоветовал воеводе тоже лишний раз не лезь в самое пекло!

— Тебе еще на моей свадьбе гулять тысяцким! — добавил он, обнимая Лану.

— А ты на мою свадьбу тысяцким пойдешь? — уважительно кивнув невесте друга, пытливо глянул на него Велибор.

— Да хоть ложкомойником! — просиял Яромир, который, конечно, тоже видел, что происходило между Даждьросой и воеводой, и не мог понять, почему они так себя ведут.

Конечно, все знали, что в запасе у ящеров и русалок почти что вечность. Но роковая случайность или злой умысел могут оборвать нетленную жизнь потомков бессмертных в любой миг.