Ландора

В центре комнаты, на пестром ковре танцевала девушка. Полупрозрачный наряд, состоящий из короткого лифа и юбки в пол, держащейся очень низко на бедрах, не скрывал прелестей женского тела. Но, кажется, такая красота пленила только самого бейлербея. Мужчина с хищным лицом, лишь иногда бросал равнодушный взгляд в сторону пышной красавицы.

Когда я, в сопровождении двух воинов, появилась в комнате, Хозрев-Мирза хлопнул в ладоши, и танцовщица испарилась, а с моей головы сдернули покрывало и выставили на всеобщее обозрение.

Нет, меня не нарядили, как ту танцовщицу. Я была одета в длинное, свободное платье с широкими рукавами, и шелковый жакет до бедер. Короткую стрижку прикрыли платком, завязав его жгутом вокруг головы. Я стояла по центру, вызывающе высоко подняв подбородок, и не видела реакции гостей. Зато реакцию почетного гостя на мое появление рассмотрела хорошо и мне она не понравилась.

— Посмотри, Ахмед, какой подарок я тебе приготовил, — бейлербей всколыхнулся и слез с кресла. Мужчина последовал за ним. Наместник расхваливал меня гостю, словно я породистая лошадь, которые в этой стране ценились во все времена, а гость нагло и бесцеремонно пялился, как на диковинку. Я же стояла и слушала, изображая на лице полное непонимание того, о чем они говорят.

— Откуда она? — задал вопрос мужчина.

— Э-э, — бейлербей немного пошлепал губами. — Это трофей, Ахмед. Она с того цепеллина.

— Кто-то остался жив?

— Нет, успокойся. Только она.

— Ты знаешь, нам не нужны свидетели.

— Э-э-э, Ахмед-джан, успокойся, наконец. Девчонка по-нашему не понимает, что она скажет. Завтра увезешь ее в свой дом, кто там искать будет, а? Пойдем пока, покушаем, обсудим наши дела.

— Разве мы не обсудили?

— Кое-что, все же, нужно еще обсудить, — бейлербей и мужчина направились обратно, к своим креслам. Усевшись, Хозрев-Мирза сделал мне жест рукой, означавший приблизиться. На ломаном английском он произнес:

— Это твой новый хозяин. Сядь у его ног.

Я подчинилась. Возможность быть около этих двоих давала шанс узнать нечто полезное.

Новый «хозяин» проявил заботу и угостил меня сочными, сладкими ягодами. Я сидела тихо, как мышка, и внимательно слушала, о чем говорят эти двое. И действительно узнала кое-что интересное, а именно то, что наш цепеллин сбили со спутника, которым управляли люди этого самого Ахмеда. Бейлербей несколько раз завистливо повторял, что Ахмеду повезло заполучить такую мощь в свое распоряжение. Они еще раз обсудили свои договоренности, по которым стало понятно, что султан Ахара затеял переворот, желая свергнуть шахиншаха Фатх Али-хана.

Теперь все встало на свои места. Здесь велись политические интриги, борьба за власть. А я подарок, довесок, в благодарность за оказанную услугу. Сегодняшняя ночь станет последней, что я проведу в Крепости. Завтра меня увезут в неизвестном направлении.

глава 4

Скоро наступит рассвет, а к Ахмеду так и не пришел сон. Он ворочался с боку набок, вставал, подходил к распахнутому настежь окну, вдыхал полной грудью, подставляя разгоряченную кожу прохладному сквозняку, смотрел в звездное небо. Там, где-то там, в черной ночи неба, сверкавшей миллионами ярких, мигающих звезд, несется вокруг орбиты его будущее, его власть над этим миром — мощное оружие, которое ему подарила Судьба. Бейлербей говорит, что этот подарок сделал ему Всевышний. Но Ахмед в бога не верил. Зато верил в свою удачу.

Фортуна благоволила Ахмеду не всегда. Родом он был из небольшой горной деревни принадлежавшей одному богатому княжеству, входившему в состав Персии, промышлявшему довольно успешной торговлей мясом и фруктами, в том числе, в другие страны. Основная масса деревенских жителей занималась овцеводством и выращиванием винограда, и с внешним миром практически не контактировала.

В детстве Ахмед был мелким, щуплым мальчиком и часто был бит своими ровесниками. Поэтому большую часть времени предпочитал быть от них подальше, в горах, вместе с отцом пасти отару. Здесь, вдали от людей, можно было предаваться мечтам о другой жизни, что он и делал, особенно ночью, лежа на теплой овечьей шкуре у тлеющего костра и глядя на звезды. Он мечтал, что когда-нибудь вырастет и отыщет один из девяти волшебных мечей, сказки, о силе которых, рассказывали местные старики. Особенно он грезил о Хатф — «Смертной погибели», мече, выкованном древним царем Давидом, который по преданиям, так же как и Ахмед был пастухом. Но вот только в этих сказках, будущий великий царь слыл храбрецом, защищающим своих подопечных от медведей и львов. Ахмед, в своих мечтах, тоже представлял себя сражающимся с этими страшными зверями. Была лишь одна загвоздка, подобные звери в этих краях давно уже не водились.