Ланкаст. Третья планета (СИ)

В конце смены, когда все дела были закончены и я со спокойной душой могла идти домой, силы воли не хватило, чтобы просто пройти мимо. Свет в коридорах был погашен, но ориентируясь по памяти, без труда удалось найти нужную палату и заглянуть в нее. Тут ничего не изменилось. Человеку слева сделали укол, поправили капельницу и сейчас он был спокоен, как спящий младенец. Остальные трое больных с обширными ожогами так же не шевелились на своих кроватях. Пациент справа пытался дотянуться до пакета с вещами на тумбочке и при виде меня застыл, словно таким образом не пойму, что он хотел сделать. Спохватившись, я попыталась успокоить его и уложить обратно под одеяло, но одна из менее забинтованных кистей со всей силы схватила меня за запястье и не позволила заправить одеяло, что препятствовало бы свободе его рук.

– Вам необходим покой, нельзя лишний раз двигаться, неужели каждое движение не причиняет вам боль? – попыталась я вразумить его, от чего мужчина поднял на меня свои зеленые глаза, и я не поняла, как утонула в их красоте. Пусть его лицо, сохранившиеся, но явно обгоревшие волосы и кожа потеряли всю свою привлекательность, если она и была вообще, то глаза явно не изменились. Вместо привычной для меня боли, жалости к самому себе или мольбы, в них я увидела ярость, гнев и недоверие, но им настолько были свойственны эти чувства, что я сразу поняла – они неотъемлемая его часть. Мужчина тоже замер, стоило нашим взглядам наконец пересечься, но из-за того, что лицо больного было забинтовано, понять, о чем он думает, глядя на меня, не представлялось возможным. Пока я любовалась его глазами, пациент продолжил попытки дотянуться до пакета с вещами второй, свободной рукой.

Очнувшись от транса, тяжело вздохнула и сдалась. Взяв с тумбочки пакет и вскрыв его, я показала мужчине браслет. Вещица была довольно холодная и тяжелая, металлическая. Он едва заметно отрицательно качнул головой, и тогда я полезла за кольцом. Стоило моим пальцам коснуться его, как меня ударило током и инстинктивно пришлось одернуть руку. Я знала, что глаза больного наблюдают за каждым движением, и очень хотела бы знать, о чем конкретно он думает, но даже прочитать мимику было не дано, не то, чтобы мысли. Попробовав снова достать кольцо из пакета, я сперва вытащила его за цепочку, и лишь потом взялась пальцами. От украшения шло едва заметное тепло, заставляющее волоски на коже приподниматься, по подушечкам пальцев растекалась вибрация и у меня складывалось впечатление, словно она пытается подстроиться под ритм моего тела, но словно не подходит мне. Очнувшись, посмотрела на больного и осторожно подала перстень ему в руку.

Ладонь мужчины стремительно сжалась, словно близость этой вещи снимает всю боль и помогает ему излечиться. Ах, если бы это было действительно так, но ничего такого в жизни на самом деле не бывает, и я это прекрасно знала. Жаль только, что не могла оставить его с кольцом в руке, это противоречило правилам, да и с утра вещь у него заберут, стоит прийти врачу или сестре, чтобы сменить бинты или забрать пациента на процедуру. Я не знала, что конкретно врач предписал этому больному, да и не хотела знать, ведь это мог оказаться очередной случай трагической смерти из-за неверного лечения, но всем было бы все равно.

– Я не могу оставить его у вас, мне придется забрать его и положить обратно в пакет на тумбочку, – честно проговорила я шепотом, надеясь не разбудить других пациентов, и по тому, как изменился взгляд больного, сразу стало ясно, что он бы не хотел отдавать мне перстень. Закатив глаза, осторожно погладила его руку и устроилась в ногах кровати с мыслью посидеть тут полчасика, подождать, пока он уснет, и продолжить путь домой.

Разбудил меня какой-то несвойственный этому помещению шорох и шепот. Молча открыв глаза поняла, что уснула в ногах кровати одного из больных, тот оказался крепче, чем выглядел на первый взгляд и усталость сморила меня раньше, чем его боль. Только собираясь оторвать голову от одеяла и осмотреться, что бы понять откуда идет звук, я замерла в той же жутко неудобной позе, в которой и лежала.