Ланселот

Ах, ты хочешь знать, как сложится лично моя жизнь? (Посмотрел бы ты на себя со стороны — какой у тебя сразу стал отстраненно-понимающий и покровительственный вид, ты весь внимание, прямо как здешние психологи — ну почему бы вам, священникам, не побыть иногда именно священниками?) Ну, хорошо, скажу тебе. Я собираюсь жениться на Анне, соседке по этажу. Думаю, она согласится. А ты, если захочешь, обвенчаешь нас. Я буду любить и оберегать ее. Ей будет со мной хорошо. Я знаю это, как знаю и то, что смогу осуществить намеченное. Ей уже гораздо лучше. Вчера мы наблюдали за проплывающими облаками, и она улыбалась. Она — первая женщина нового миропорядка. Ибо она перенесла худшее в этой эпохе и выжила, она подверглась наибольшему надругательству и не только осталась цела, но еще в каком-то смысле и очистилась, обрела невинность. Кем еще может быть новая Пресвятая Дева, как не социальной работницей, подвергшейся групповому изнасилованию? Я не шучу. Испытание превратило ее в невинного десятилетнего ребенка.

Мы поселимся поблизости. Мне здесь нравится. Новый Орлеан — неплохое, спокойное место. Купим маленький викторианский коттедж под дамбой и будем вести трудовую жизнь.

Но мы не станем мириться с этой эпохой. Ее недостаточно уничтожить. Мы создадим новый миропорядок.

На самом деле тебе не о чем беспокоиться. Убивать не будет нужды. Я кое-что обнаружил. Обнаружил, что даже в этом дурдоме, если кому-нибудь что-нибудь говоришь всерьез, спокойно, стоя лицом к лицу и не отводя взгляда, тебе верят. Только надо говорить уверенно. Разве не это было первой новой чертой, которую людям явил Христос? Он явил им свою уверенность!

Главное, я не буду мириться с этой эпохой. Миллионы людей согласны со мной, они знают, что эта эпоха невыносима, но никто ничего не делает, кроме безумцев, которые сами плоть от плоти ее. Безумные Мэнсоны[95] — не более чем последняя судорога, предсмертный выплеск этого мира. Мы должны добить его просто из милосердия. Мы не станем ждать, когда он сгниет и развалится. Мы убьем его.

О, наконец-то ты посмотрел на меня. Это хорошо. По крайней мере, ты уже не улыбаешься. Да, я пациент психбольницы, более того — заключенный. Я сознаю, что ты привык к метаниям безумцев. И ты, конечно, понимаешь, что я нарочно даю себе выговориться, нести, так сказать, безумную чушь. Может, я вообще шучу. Но твой настороженный взгляд говорит о том, что ты вполне допускаешь, что я говорю серьезно. Но это уж решай сам.

Зачем я тебе все это рассказываю? Это предупреждение. Можешь передать его другим, если хочешь. Времени осталось мало. Всего, может, несколько месяцев. Лучше бы снять афишу «69». Но, конечно, ее не снимут.

Мы не станем мириться с тем, что происходит.

В чем дело? Впервые с тех пор как появился, ты выглядишь подавленно. Ага, стало быть и тебе проняло.

Что-что? Что со мной было дальше?

Что ты имеешь в виду? Хочешь знать, что произошло в Бель-Айле?

Это все в прошлом. В конечном счете какая разница?

Все равно хочешь знать, что произошло?

Гм. Трудно вспомнить. Господи, дай-ка мне подумать. Как голова болит. Чувствую себя препаршиво. Дай мне чуть-чуть полежать. Да и у тебя тоже вид не блестящий. На тебе лица нет.

Приходи завтра.

7

Что это вдруг сегодня ты в церковном облачении? Препоясался к битве или, как Ли, облачился для сдачи позиций?

Неважно. Все равно я не о тебе думал, а о Марго.

Помню, она мне как-то сказала: «Вы, мужчины, себе льстите. Не так уж вы и важны для нас».

«Вы, мужчины». «Для нас». Классы? Категории? Касты? Неужто у нас с ней до этого дошло?

Так, о чем бишь мы говорили? Ах, да, Парсифаль, ты хотел узнать, что произошло. Господи, да какая разница? Только будущее важно. Ну да, ты прав. Я действительно сказал, что осталось еще кое-что, что не дает покоя. Что именно? Грех? Неуверенность в том, что такое понятие существует? Не помню. Да и вообще едва ли это так уж интересно.

Какой сегодня унылый день. Зимние дожди начались. На заливе, видимо, давление упало. Но для ураганов поздновато уже. Сейчас у нас что, ноябрь?

Хотя сейчас ураган был бы кстати. Чтобы он разразился в тот самый момент, когда я рассказываю об урагане Мари, налетевшем на Бель-Айл год назад, когда искусственный киношный ураган разносил все к черту.