Ланселот на шпильках (СИ)

- Но с чего вы это взяли? – тут же воскликнула я, - она была его сестрой. А, кстати, где он сейчас?

- Я не знаю, - развела руками Вера Владимировна, - о нём ни слуху, ни духу уже три недели.

- Вы не в курсе, чем он занимался?

- Откуда? – улыбнулась Вера Владимировна, - мы с ним только цапались. Он грозился засудить нас, и называл мошенницами, обещал, что отправит нас в Сибирь. Но мы не при чём. Как он нас достал, вы даже не представляете.

- У него личный транспорт был? – продолжала я допрос.

- Был, - неожиданно заговорила Анастасия, - чёрный « Мерседес » со знаком в три шестёрки.

- Вы даже знак запомнили?

- Да, дьявольское число бросилось в глаза, - вздохнула Анастасия.

- Ладно, - кивнула я, - это, пожалуй, всё. Благодарю вас.

Я так и не поняла, что мне с этим делать. Эта девчонка мне наврала с три короба, думала я, забираясь в машину. Вот, сейчас поеду к ней, и спрошу.

Но, когда я вошла в холл, ко мне тут же подошёл доктор

Игнатий Васильевич, и обеспокоено сказал:

- Эвива Леонидовна, а та девушка, что вы привезли несколько часов назад, ушла.

- Как – ушла? – растерялась я, - и вы её отпустили?

- Так она нас и не спрашивала, в окошко в туалете выпрыгнула. Вот, ведь, гимнастка. Окошко-то узенькое, а она вылезла. Хотя, она худенькая, как тростиночка.

Я от злости топнула ногой по полу, посмотрела на врача, и, развернувшись, вылетела вон из больницы. Понятно, испугалась, что я вернусь, и припру её к стенке. А за каким чёртом я вообще в это полезла? Я её спасла, совесть моя чиста, чего мне ещё надо? Думаю, у неё есть голова на плечах, и она вернётся в родные пенаты. Хотя... Всё, Эвива! Хватит! У тебя и так забот хватает, нечего в это лезть.

И, приняв для себя решение, я поехала домой.

Щёлкнув брелоком сигнализации, я вошла в дом, и мимо моих ног пронеслась наша стая. Маус и Кляксич улетели в гостиную, а Маняшка и её сыночек Кешак стали брататься в прихожей. Я очень люблю кошек, и сейчас, опустившись на пуфик, и снимая туфли, с удовольствием наблюдала за любимым зверьём.

Кеша издал пронзительное мяу, похоже, Манюня не рассчитала своих сил. Всё-таки, Кешарик у нас слабенький, у него рахит, и, несмотря на то, что он уже взрослый котяра, с виду он маленький. Эдакая миниатюрная кошка, и немного перекошенная. Ну, что уж теперь сделаешь, всё равно он чудо, и полноправный член стаи.

- Манька, - грозно крикнула я на неё, но она меня не послушалась, и Кешачилло опять замяукал, - Маннецкая, немедленно прекращай этот произвол.

Кошка села, и обескуражено уставилась на своё дитятко, потом перевела свои глаза, зелёные, и круглые, как у инопланетянки, на меня. Муркнула, кивнула мне мордочкой, потом зрачки её расширились, мурлыка брякнулась на бок, и стала от избытка чувств драть когтистыми лапками персидский ковёр.

- Ах, ты пройдоха, - раздался голос моей любимой свекрови, и Анфиса Сергеевна появилась в прихожей, - злодеи, - она хлопнула в ладоши, и кошки, задрав свои хвосты, Кешак знаком вопроса, а Маняшка веером, понеслись по дому.

- Вика, - строго сказала Анфиса Сергеевна, - ты уж меня извини, но я слабая, пожилая женщина.

- Простите? – вздёрнула я брови.

- И, когда против меня прут сто пятьдесят килограмм живого веса, я ничего возразить не могу, - продолжала она, - ну, что я могу сделать? – и глаза её вдруг налились слезами.

- Да что случилось? – перепугалась я, швырнула сумочку на пуфик, и обняла пожилую женщину за плечи.

- Эта твоя Кира... – Анфиса Сергеевна стёрла с лица слёзы, - она назвала меня старой каргой, когда я попыталась не подпустить её к холодильнику. Апельсины она мне порекомендовала засунуть в... не хочу выражаться, думаю, ты уже догадалась, куда. Вообщем, ты сходи на кухню, посмотри на неё.

У меня в душе поднялась злость, и дикая ярость. Анфиса Сергеевна мне не просто свекровь, она бабушка Макса, моего мужа, и ко мне относится, как к родной внучке. Я её искренне обожаю, и она платит мне взаимностью, и Кира не имеет ни малейшего права оскорблять моих родных.

И, плюясь огнём, я влетела на кухню, и застыла на пороге. Кира сидела за столом, а перед ней красовалась тарелка макарон. Нет, это не тарелка, а целое блюдище, на макароны она положила куски масла, и полила кетчупом. Рядом стояла другая тарелка, но с бутербродами. Ломти хлеба размером в три пальца, сверху толстенные куски сала и мяса, и всё это полито майонезом. И она с таким видом всё это ела...