Ланселот

 Появление рыцарей в Вирокониуме было столь же резким и спонтанным, сколь и исчезновение. Мерлин подсобил и в том, и в другом, телепортировав их сначала в лес, а теперь на турнирную площадь города.

 На ристалище они появились более чем эффектно. Рука Ланселота была перекинута через шею короля, которая, в свою очередь, служила опорой все еще не оправившемуся рыцарю.

 Ранение было не смертельным, и, как говорилось ранее, остался только шрам. Тем ни менее удар Экскалибура подкосил даже такого сильного человека, как Ланселот.

 Его ногам пришлось сложнее всех. Ведь вся сила Экскалибура имеет вид не просто потраченной на урон магией. Откуда этот урон берется, спрашивается.

 Все просто. Для того, чтобы расколоть Гае Булг было недостаточно простой магии на лезвии, или же сильного удара. Необходимо было совместить и то, и другое, тем самым получив очень опасное сочетание.

 Удар по доспеху Ланселота пришелся таким же способом, но куда более изощренным. Изначально Экскалибур использовал магию проникновения (таким образом он преодолел латы), и только затем, когда магия уже была под доспехами, направил силу, чтобы она ранила рыцаря.

 Затея была крайне удачной, но ее мог осуществить только очень сильный магический предмет.

 Хоть Экскалибур и был невероятно сильным, он потратил немало энергии на создание луча света. Видимо для двух последних ударов он взял энергию своего обладателя, Артурии, опустошив ее и без того скудный запас энергии.

 Это сказывалось на походке короля, который шепелявил не лучше Ланселота.

 Не будь того события, в следствии которого король и тогда еще безымянный рыцарь исчезли, все списали бы это на алкоголь. Но поскольку люди всегда ищут виновных, а в данном случае без этого никак, то, конечно же, все обвинения падут на рыцаря, которого тащит на себе король.

 Как и следовало ожидать, самым первым в очереди, состоящей из желающих наказать этого рыцаря, был сенешаль Вирокониума.

 Не дожидаясь приказа своего господина, он сиганул со своего насиженного места на королевской трибуне, и устремился к медленно идущим рыцарям.

 Мерлин медленно шел сзади, слегка опираясь на посох. В лице его виднелась довольная улыбка. Он предвкушал скандал, который вот-вот разразится.

 Но не для того он переместил Артурию и Ланселота в лес, чтобы потом наблюдать за распухшей красной рожей сенешаля. Вернее и для этого тоже, но не совсем.

 Он же не Артурия…

 Хотя если вспомнить, кто доверенное лицо короля…

 Толстый мужчина в разноцветном сюртуке подбежал к рыцарям. Почти сразу он начал тыкать пальцем в Ланселота, твердя обвинения, смешанные с проклятием.

 Рыцарь все понимал, и не отнекивался, в то время как король громко смеялась. Смех относился скорее к выпученным глазам и раздутым, горящим от возмущения, щекам сенешаля. 

 В сторонке хихикал и Мерлин.

 -Простите, сер сенешаль.- говорил Ланселот, которого тоже пробила легкая улыбка,- Я увел вашего короля, и я это признаю. Но сейчас она здесь и в полном здравии. Что еще вы от меня хотите?

 -Казнить!- рассвирепел сенешаль,- Казнить немедля! Тот, кто подвергает жизнь короля опасности, не может быть прощен! Казнить!

 -Да успокойся ты, Бломе!- прервала его пламенную речь Артурия,- Со мной все в порядке. Я жива, Ланселот жив, и нам ничего не угрожает.

 -Но, ваше величество! Ваш глаз… Этот плебей выбил ваш глаз, и вы до сих пор защищаете его?

 -Плебей как раз ты, Бломе. А этот рыцарь- сер Ланселот. Я посвятила его в рыцари, и сколько бы ты не надрывал свой пивной животик, хрене-с два ты это исправишь! А попытаешься, выкину голым в Бедегрейн. Благо он близко. Вопросы есть?

 Сенешаль, не ожидавший такого, испугался.

 Сглотнул.

 -Н… нет, ваше величество.

 -Отлично. В таком случае мы в лазарет.

 Закончив этот бессмысленный разговор данными словами, Артурия и Ланселот, буквально скрепленные в одно целое, побрели в лазарет.

 Как и было положено городскому лазарету, он принимал много знатных господ. Не таких знатных, которые ютились в палаточных лазаретах, но все же высоких по званию.

 По большей части это были рядовые полсотни рыцарей, выступавших перед боем рыцарей короля.

 Получить ранений они смогли немного, в чем подсобил тяжеленный турнирный доспех. Он защищал тело его носившего, обеспечивая более или менее безопасность.

 Но такие доспехи использовались только на ристалище. В реальном же бою от них не было толку, ведь если рыцаря не выведут из строя молотом, дубиной или еще каким-нибудь дробящим оружием (если им огреть (при должной подготовке, само собой) по шлему, сотрясение почти обеспечено), а, скажем, сиганут лошадь мечом, подняться-то он уже не сможет (а если и сможет, то не скоро).

 Многие из них, получившие копьем по забралу, лежали до сих пор, хоть и пришли в чувство. Складывалось четкое ощущение того, что деревянный койки вот-вот проломятся.

 Медички, в основном морщинистые раздутые тетки старше тридцати пяти, бегали от одного к другому, злясь по поводу и без.

 Их не смущал не титул рыцаря, ни их угрозы. Уговоры тоже не действовали… а за комплимент рыцари могли получить новую порцию ударов по забралу.