Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

– Да в своем ли ты уме, дитя мое?! Твой долг – быть покорной и преданной своему мужу, каким бы он ни оказался. Если не хочешь замуж, тебе одна дорога – в монастырь.

– О, нет! Я не хочу в монастырь! Там так тоскливо! В замке хоть что-то происходит: устраивают большую охоту, приезжают гости. Жаль только, что на пиры у нас больше не зовут трубадуров и музыкантов-жонглеров! В старые времена, говорят, праздники в наших краях были куда веселее. Особенно, как я слышала, блестящим был двор ваших предков, госпожа, графов Тулузских. Они ведь покровительствовали искусству трубадуров?

– Церковь и наш король, Людовик Святой, считают праздность и развлечения искушением дьявола, – назидательно сказала Жанна. – Похоже, мой супруг, граф Альфонс, совершенно прав: тебе давно пора замуж. Твои глупые мысли не доведут тебя до добра.

От слов графини Жанны Никита поежился. «Бедная девочка, – подумал он. – Помощи ей ждать неоткуда».

В этот момент со стороны господского стола раздался властный голос Альфонса де Пуатье:

– Изабелла, подойди сюда!

Все разговоры немедленно стихли. Девушка испуганно оглянулась на Жанну, потом нашла глазами отца. Тот сидел, понурившись, не решаясь взглянуть на дочь.

Изабелла вышла на середину зала и поклонилась графу. Никита двинулся было вслед за ней, но, поймав отчаянный взгляд Эдварда, остановился поодаль. Он скорчил Деду многозначительную гримасу, которая должна была означать: «Все под контролем». Однако, судя по волнению старика, тот не был в этом уверен.

– Познакомься со своим будущим супругом, Изабелла, – торжественно произнес граф де Пуатье.

Немолодой, худощавый мужчина с седой бородкой клинышком, который сидел с краю, почти на углу стола, поднялся и двинулся к девушке.

Никита напрягся, узнав это лицо и характерную плавную походку: «Антиквар?! Дождался, значит, своего часа, старая сволочь!»

– Госпожа! – в отчаянии простонала Изабелла, но графиня Жанна даже бровью не повела. Она с любовью смотрела на мужа.

Потухший взгляд Изабеллы скользнул по лицам графской свиты и вдруг остановился на Никите. Восторг зажегся в ее глазах, но уже через мгновение сменился глубокой печалью.

– Ты пришел за мной… слишком поздно, любимый… – прошептала она.

– Неожиданно, – пробормотал Никита. – Не знаю, Изабель ты или Изабелла – в общем-то, неважно. И давно ли я твой любимый, разберемся потом. Надо что-то срочно придумать, чтобы избавить тебя от старого черта.

Ничего придумать он не успел, потому что девушка лишилась чувств. Как в замедленной съемке, она падала на каменный пол. Не понимая, что делает, Никита протянул к ней руки, сделал два стремительных шага и в последний момент подхватил обмякшее тело.

По залу пронесся всеобщий вздох. После секундного замешательства толпа пришла в неописуемое волнение, поднялся шум.

– Схватить этого бродягу! – закричал начальник графской охраны. – Как он здесь оказался?

Несколько рыцарей налетели на Никиту. Они выхватили у него бесчувственную Изабеллу, а его самого опрокинули навзничь. Последнее, что он увидел, был огромный кулак в перчатке из мелких железных колечек, который несся ему прямо в лицо.

Шестой день

Первым делом Никита ощупал себя – никаких повреждений. Еще не вполне определившись, сон это или явь, он облегченно вздохнул: цел. Значит, проснулся раньше, чем одетый в броню кулак долетел до его носа.

– Повезло! – мрачно констатировал он.

В гостиной висели тоскливые утренние сумерки. После ночи, проведенной на диване, в одежде, без подушки и одеяла, Никита чувствовал себя разбитым. Права была продавщица мебельного салона: куда лучше спать в кровати.

Он с кряхтеньем приподнялся и опустил ноги на пол. Отопление уже автоматически отключилось, но каменные плиты еще держали тепло. Некоторое время он сидел, уронив голову в раскрытые ладони, вспоминал очередную порцию Дедовых историй, чванливого графа Альфонса, королевскую стать графини Жанны и девочку в синем платье. Он снова ощутил у своей груди невесомую плоть Изабеллы, услышал ее шепот: «Слишком поздно, любимый…». Но вслед за этим перед его глазами возник бронированный кулак. Наваждение стерлось.

Никита бросил взгляд в сторону сумеречных окон.

– Опять сон, что ли?

Он встал с дивана, открыл балконную дверь и шагнул наружу.

Было еще очень рано. После вчерашней грозы всю глубину долины заполнял слоистый туман – в его плотных лохмотьях скрывалась нижняя часть деревни. Над поверхностью тумана справа и слева островами торчали вершины соседних холмов. В неясном ожидании Никита привалился к перилам. Плавно, прямо на его глазах темное небо стало розоветь, и вскоре из-за горизонта выплыл краешек солнечного диска. Пейзаж начал стремительно меняться. Чем выше поднималось солнце, тем прозрачнее становилась белесая муть внизу и тем ярче синело небо. Постепенно сквозь дымку проступили границы фермерских полей, домики и деревья вдоль пустынных дорог. В садах ниже по склону громче защебетали птицы – наступило утро.