Лапник на правую сторону

Продавщица шлепнула книжку на прилавок. Бойкая девица в крокодиловых ботинках сунула Акунина Соне, и принялась рыться в газетах. Набрав их целую пачку, потребовала пакет, распорядилась, чтобы продавщица не искала сдачу, повернулась, и с изумлением уставилась на Соню, которая все еще листала книжку.

– Бог мой, да берите же! Приличная книжка, честное слово!

– Ну что, берете? – поинтересовалась продавщица – Мне закрываться пора.

«Тоже мне, культурные, – думала она – Дуры дурами, книжку им купить – два часа нужно, а ты торчи тут…»

– Берем, – ответила бойкая девица, сунула тетке сто рублей, и вручила книжку Соне.

– Читайте, наслаждайтесь.

Повернулась, и стремительно зашагала к выходу. Соня кинулась за ней.

– Погодите, а деньги-то?

Девушка обернулась, оценивающе посмотрела на Соню, и сообщила, что денег не надо, она счастлива будет, если кто-то в этом городе прочтет что-нибудь получше «Голливудских куколок». На такое дело ей стольника никогда не жалко.

Соня улыбнулась.

– Все правильно, – сказала она – Но я вообще-то москвичка. Так что вот, возьмите…

– О! А я тое из Москвы! – обрадовалась девушка – Анна. Можно Дуся. Вы сейчас в гостиницу? Я на машине, могу подвезти.

– Да нет, – засмущалась Соня – Я еще думала по магазинам походить, а к девяти надо в больницу.

– У вас болен кто-то?

– Нет, у меня пациент. Я медсестра. Тут один золотой мальчик попал в аварию, ну я и сижу с ним.

– Понятненько, – протянула Дуся – Знаете что? Магазины уже закрываются. Поехали в гостиницу, выпьем кофе, а потом я вас доброшу до больницы. Идет? А то я тут второй день с сумасшедшими валандаюсь, хочется с нормальным человеком поговорить.

Глава 14

Уже на второй чашке кофе две москвички, заброшенные в Богом забытый городишко, болтали так увлеченно, будто знакомы были полжизни. Помимо общего несчастья, их сближала любовь к черному шоколаду, фильмам Финчера, крепкому кофе и ментоловым сигаретам. Обе обожали запах прелых листьев, прогулки по набережным и яблочные пироги с корицей (потому что без корицы это полная туфта, а не яблочные пироги). Обе терпеть не могли рэп, сырость, трамвайное хамство и тараканов, которые здесь выглядывали из-за каждого плинтуса. Надо ли говорить, что спустя час они чувствовали себя почти сестрами.

Дуся болтала без умолку. Сообщив Соне, что все мужчины – суть дети большого размера, она в красках рассказала об их с Веселовским совместной прогулке, после чего свернула с уфологии на тему, куда более любимую всеми девушками на свете, и за полчаса поведала медсестре Богдановой перипетии своей непростой личной жизни.

Первая несчастная любовь случилась с ней в третьем классе. Мальчика Андрея Слободская любила два года, искренне считала его вратарем своего сердца и принцем жизни, пока в один прекрасный день Андрей (не замечавший ни Дуси, ни ее чувств, и бегавший за толстопопой Светкой со второй парты) не издал посреди урока чудовищный громоподобный пук. В тот момент, когда Дуся поняла, что предмет ее романтической привязанности – живой мальчик, который иногда пукает, ходит в туалет и более ангиной, любовь умерла. Больше такого сильного и чистого чувства она ни к кому не испытывала. Зато чувства к Слободской испытывали окружающие мужчины. В основном – сумасшедшие или неполноценные. Среди Дусиных поклонников имелось два-три алкоголика, распространитель бульонных кубиков магги, корреспондент вечерней газеты, настолько тупой, что при виде него коллеги пламенной журналистки в ужасе разбегались, даже не считая нужным сослаться на неотложные дела. Этому придурку Слободская ответила взаимностью исключительно потому, что у него была очень красивая мясистая попка, а Дуся именно эту филейную часть в мужчинах ценила превыше всего.