Лапочка

— Так, после четырех лет в Нью-Йорке этот мужичок переехал в Чикаго… — вслух говорит Лапочка. — Значит, выбился в люди, поднялся. Имя-то у него какое чудное: Баракабама. Или это фамилия? Да, наверное, фамилия…

— Ты такая умная, Лапочка, — пищит Лапочка и чуть трясет мишуткой, как будто это он говорит и немножко двигается.

— Ну да… — тянет с улыбкой Лапочка. Но быстро перестает улыбаться, вспомнив, что она сейчас очень расстроена.

Лапочка решает поискать информацию про этого Баракабаму в интернете. Она открывает свой лэптоп, кладет его себе на колени и ждет, пока он загрузится. Потом она открывает поисковик и набирает фамилию. Лапочка внимательно изучает результат. Все, что она видит, не имеет никакого отношения к темнокожему человеку в телевизоре.

Кто-то воспользовался именем этого знаменитого человека в качестве ника. Одна группа спела про него песню, но скачать ее у Лапочки не получается.

Так же Лапочке выясняет, что «баракабама» — это такое заклинание, которое знают фанаты Гарри Поттера.

Лапочка заходит на сайт фанатов Гарри Поттера и задает там вопрос про Баракабаму на форуме. Через несколько минут ей пишут в ответ, что она дура. Лапочка пишет в ответ, тому, кто написал, что она дура, что он сам дурак и уходит с этого форума.

Лапочке немного обидно. Книги про Гарри Поттера ей нравятся. Они все есть у нее и стоят на полке. Причем на русском и на английском языке. На английском Лапочка привезла из Англии. Лапочка любит все настоящее. При этом, когда речь идет о настоящем, Лапочка всегда говорит так:

— Это аутентичная вещь.

И делает очень умный вид. А иногда и загадочно улыбается. Лапочке нравится это слово и ей кажется, что оно ей идет. Про саму себя она тоже иногда говорит:

— Я — аутентичная.

Лапочке нравится быть загадочной.

Лапочка в задумчивости смотрит на серое окно. Дождь стучит в него.

Не выяснив ничего в интернете, Лапочка решает позвонить Мари. У Мари как-то был один бой-негр. Очень накаченный и красивый. Только почему-то француз… Впрочем, во Франции Лапочка каждый раз видит много чернокожих.

— Алло, Мари, — говорит Лапочка. — Слушай, Мари, а ты не знаешь, кто такой Баракабама?

— Нет, — испуганно шепчет Мари. — Страшное какое-то имя…

— Нет-нет, — успокаивает ее Лапочка. — Он хороший. И, кстати, тоже негр, как и твой Поль.

— О! — оживляется Мари. — А откуда ты знаешь этого Баракабаму?

— По телевизору увидела, — отвечает Лапочка. — Он из Африки, но сейчас, вроде, живет в Америке. В Нью-Йорке или Чикаго. Я не очень поняла. Он голодал, но сейчас выглядит более-менее прилично. Хотя, конечно, заметно, что недоедает — худой очень…

— Надо же, — упавшим голосом говорит Мари. — Хорошо, что мой Поль питался нормально.

— Это да, — соглашается Лапочка. Поль ей очень нравился, и у нее были даже эротические фантазии на его счет. Но в жизнь их воплотить не удалось, так как Поль скоропостижно отъехал в Париж. — Так, значит, ты ничего не знаешь?

— Нет, Лапочка, извини, — извиняется Мари.

— Да ничего, Мари. Ладно, пока.

«Зря я ей позвонила, — думает Лапочка. — Откуда такой дурре действительно знать, кто такой Баракабама? Она ж тупая как пробка. Идиотка слабоумная. Только свой Fashion-TV и смотрит».

Лапочка берет пульт и переключает на Fashion-TV. Но там все еще серая рябь. Лапочка вздыхает и переключает обратно на тот канал, где есть изображение.

Там продолжают показывать загадочного Баракабаму. Он ходит по коридорам, кому-то улыбается, что-то объясняет. От безысходности Лапочка продолжает следить за происходящим на экране, хотя интереса у нее поубавилось.

Лапочка любит находить ответы на вопросы. А когда ответ не находится, Лапочка быстро теряет интерес к такому вопросу, считая такой вопрос дурацким.

И вот, Лапочка снова смотрит на Баракабаму. Голос за кадром говорит:

— Of his early childhood, Obama recalled, «That my father looked nothing like the people around me-that he was black as pitch, my mother white as milk-barely registered in my mind».

Лапочка содрогается.

«Чайлдхуд? Чайлд — ребенок. Худ — худой? Худой ребенок!… Что еще? Мама, папа, молоко…ин ай майнд… в моих мыслях… — судорожно переводит Лапочка, пытаясь вспоминать слова и составлять их хотя бы приблизительно — Ой, я прямо как в программе из детства, где мужики крутят волчок, а потом угадывают!».

— Умничка, — хвалит себя Лапочка, разумеется, от лица мишеньки.

— Спасибо, мишутка, — улыбается мишке Лапочка.

На экране снова показывают голодающих детей. Баракабама ходит между них, а они тянут к Баракабаме свои тоненькие ручки.

Лапочка готова заплакать. Она держится из последних сил.

Лапочка представляет себя голодным черным ребенком. Ей становится жалко так, что слезы уже не держатся в глазах и текут горячими потоками по щекам.

Тут в лапочкину дверь кто-то звонит. Лапочка бежит в прихожую и открывает дверь. На пороге стоит дедушка-сосед. Он смотрит на Лапочку и улыбается.

— Здравствуйте, — говорит старик. — Я очень извиняюсь, но у вас не будет немного соли? Я там готовить принялся, а соли-то и нет!

— Соли? — переспрашивает Лапочка. — Нет, соли нет.