Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

- В прошлом, - короткое уточнение действует на меня, как ледяной душ. – Я получил твои документы из клиники, но только последние. С результатами недавнего обследования. А раньше? Что случилось изначально? Какая причина?

- Это необходимо для дела? – произношу, не глядя на него и лихорадочно пытаясь погасить пожар в солнечном сплетении.

- Нет, для меня.

Рука, дрогнув, ослабляет хватку, и зерна просыпаются мимо кофемолки. Пакет падает на столешницу. А я будто со стороны смотрю, как округлые, почти идеальные гранулы цвета горького шоколада катятся к краю. Как широкая мужская ладонь в последний момент ловит их, сгребает в кучку и откидывает к раковине.

Костя напористо, но аккуратно отстраняет меня, занимая мое место у плиты, забирает пакет и дальше орудует с ним сам. Так привычно и умело, словно делает это каждое утро.

- Не замыкайся в себе, - убедительный приказ доносится над ухом и тонет в шуме включенной кофемолки.

- Если вам так интересен мой диагноз, Константин Юрьевич, почему вы не запросили у врача всю историю болезни? – цежу сквозь возмущение. Защищаюсь переходом на холодное «вы», хоть в нашей ситуации это звучит смешно и глупо. Невольно обрастаю броней с шипами, чтобы спрятать раненую душу. Все-таки я еще не готова никого пускать так глубоко. Даже Костю. – Могли ведь. Юрист вашего уровня наверняка имеет соответствующие связи.

- Мог, ты права. Легко, - добавляет две полные ложки молотого кофе в бурлящую воду. - Но я не хочу поступать так с тобой и действовать исподтишка. Я лучше выслушаю тебя, когда ты будешь готова открыться. Судя по твоей реакции, это до сих пор причиняет тебе боль. Почему? – отвлекаясь от турки, смотрит на меня. Не в глаза, а словно прямо в сердце, ковыряя его и надрывая пластыри.

- Странный вопрос, - разрываю болезненный зрительный контакт. Чтобы хоть чем-то заняться, я убираю в шкаф уже ненужный пакет с остатками зерен. Хлопаю дверцей. И, выдохнув, выпаливаю одним махом: - Какой женщине приятно признавать себя неполноценной? Еще и обсуждать причины этого с мужчиной?

- Если верить результатам последнего обследования, у тебя нет критичных отклонений в репродуктивной системе. Прогнозы положительные, - не отступает Костя, давит на больное место, словно топчется по нему твердыми подошвами ботинок.

- Боже, Воскресенский, хватит, - задыхаясь от накативших эмоций, повышаю голос. Не узнаю себя, но стремительно теряю контроль. - Ты сейчас будто в трусы ко мне лезешь.

- Там я уже был, Вера, совсем недавно, - осекает меня грубо и нагло, чтобы продолжить, пока я умолкаю от шока и возмущения: - Но теперь… меня интересует нечто большее.

Обняв меня за талию, резко припечатывает к себе, а пальцем свободной руки ведет вниз по шее, вызывая мурашки на коже, очерчивает ключицу – и спускается к груди, останавливаясь на ложбинке. Ласково проходится подушечкой, невесомо барабанит там, где гулко бьется сердце, будто пытается достучаться, а потом накрывает мое декольте огромной ладонью. Не пошло, но исцеляюще. Не позволяет себе лишнего, а будто согревает. Однако простой, невинный жест действует на меня как разряд тока. Будоражит кровь, проносится электрической волной сквозь тело, подкашивает колени. Испытывающий, опасно черный взгляд подбрасывает дров в разгорающийся костер.

Вспыхиваю. Вместе со мной закипает и кофе, поднимаясь красивой, пористой пенкой, и грозится перелиться через край.

- Чушь все это, Кость, - подавшись к плите, отставляю турку и выключаю газ. - Врачи на протяжении двух последних лет твердят мне о каких-то мифических улучшениях, однако бедному бывшему мужу пришлось идти ребенка на стороне делать. Потому что я так и не смогла забеременеть, а об ЭКО он даже слушать не захотел, - отворачиваюсь от Кости, лишь бы он не видел моего бледного, расстроенного лица.

- А твой урод проверялся? – он обдает мою макушку рваным дыханием, и я ощущаю его присутствие совсем рядом.

- Больше не мой, причем, как выяснилось, давно, - стараюсь говорить равнодушно, но руки предательски дрожат, когда я разливаю кофе по кружкам. - И да, проверялся. К тому же, с любовницей у них все получилось быстро и четко. Это ли не доказательство, что дело во мне?

- И все же анализы… - внезапно охрипшим голосом начинает он и, прижимаясь сзади, укладывает ладони на столешницу по обе стороны от меня.

- Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь, - прокручиваюсь в кольце его рук. - Кость, если ты беспокоишься о том, что мы с тобой могли этой ночью… - киваю на диван и осекаюсь под строгим искристым взглядом. Хочу успокоить Костю, чтобы он не боялся случайного залета, потому что это невозможно, но окончание фразы застревает в горле. Палец грозно взлетает вверх и ложится на мои губы, смыкая их.

- Остановись, Вера, - произносит шепотом Воскресенский, с налетом укора и примесью жалости. Последнее – я терпеть не могу, тем более, от мужчин! Поэтому взбрыкиваю в его объятиях, но он не отступает. - Догадываюсь, о чем ты, но нет. Отца двойни ты этим не напугаешь, - усмехается и покачивает головой. - Я привык нести ответственность за свои действия. Даже если и так…