Лара

Умея только читать и едва разбираясь в элементарной арифметике, Лара совершенно не знала ни истории, ни географии, да и писать она могла только печатными буквами, часто с лишними «ять» и другими атрибутами письма из прошлого века. Её настольными книгами в доме бабушки были только «Евангелия», «Жития святых» и «Псалтырь» дореволюционных годов изданий. Дети, видя такую беспомощность, смеялись над ней и считали умственно отсталой, хотя сами были не семи пядей во лбу. Однако к Новому году Лара сумела наверстать упущенное, чем очень поразила всех, особенно учителей, которые успели махнуть на неё рукой. Больше всего по душе ей пришлись ботаника и рисование. Раньше она просто чувствовала любое растение, знала всё о его свойствах, читала его судьбу, смысл и предназначение. Теперь же Лара стала понимать и чисто физическое его устройство – все эти рыльца, пестики и тычинки завораживали её, а разделения на виды, на зоны произрастания и особенно латинские названия звучали как музыка. На уроках рисования, получив представление о законах перспективы и о золотом сечении, она пыталась изобразить то, что видела за пределами физической оболочки. Сергей Вадимович, учитель изобразительного искусства и музыки, по достоинству оценил эти её «фантазии», даже как-то особенно заинтересовался некоторыми деталями, задавал много вопросов и удивлённо округлял глаза, получая неожиданные ответы. В невероятные способности Лары он поверил, не пытаясь даже в них усомниться. Но, видимо, для пущей уверенности предложил ей как-то один необычный эксперимент. Из довольно смутных объяснений девочки, когда та пыталась объяснить ему, каким образом она способна выходить за пределы своего тела и свободно путешествовать по знакомому ей миру, общаясь с разными существами, он сделал вывод, что она могла бы прочесть, к примеру, записку, содержание которой ей не известно, но которую она держала в руках и знала, в каком именно месте та будет находиться. Сергей Вадимович провёл её в свою комнату на третьем этаже, позволил потрогать ручку двери, бумажку, на которой написал два произвольных слова, и деревянные настольные часы, под которые эту бумажку и положил. Этой ночью девочка должна была мысленно – астральным телом, как он выразился, – проникнуть к нему в комнату и прочесть эти два слова. Трогать предметы руками необходимо было по той причине, что иначе девочка не могла ни открыть дверь, ни приподнять часы, ни развернуть записку. Ларе была интересна такая игра. Для неё-то это задание было совершенно пустячным, но видеть, как в очередной раз от удивления лезут на лоб глаза взрослого человека, было забавным. К тому же Сергей Вадимович много рассказывал интересных историй о тибетских монахах, об индийских йогах, о некой Ванге, к которой стекался за пророчествами весь белый свет, о Нострадамусе… Да много о чём. От этих рассказов Лара успокаивалась, понимая, что она не одна такая в этом мире, а значит, есть, в случае чего, куда и к кому пойти. В записке была написана коротенькая фраза – «это возможно». Сергей Вадимович был без ума от счастья от состоявшегося эксперимента. А Лара только улыбалась, довольная тем, что смогла вдохновить учителя рисования.

Девочки из соседних комнат стали часто забегать к Ларе и просить, чтобы она нарисовала в их дневниках или письмах какого-нибудь ангела, единорога, эльфа или страшного орка. Уроки рисования не прошли даром – новое умение спасло Лару от дальнейшего падения в касту лузеров. Даже Наташа перестала её задевать, а Лиза беспрестанно вилась возле неё, как мотылёк около загоревшейся в темноте лампы.

У Лары появилась возможность изучить интернат подробнее. Раньше она опасалась выходить далеко за пределы девичьего крыла. Теперь же её вылазки стали происходить чаще и уводили всё дальше от комнаты «33». Так она добралась до котельной и познакомилась с дядей Колей, местным кочегаром, которого все дети, даже шестнадцатилетние переростки, боялись. Имя кочегара напомнило ей о Кольке, о судьбе которого она ничего не знала. Бабушка рассказывала как-то, что весь мир домовых ограничен пределами дома, где им посчастливилось поселиться. А за этими границами меркло всё: свет, предметы и какие-либо смыслы. Если дом по каким-то причинам оказывался заброшенным и домовому не удавалось переехать с бывшими хозяевами на новое место, то он просто угасал и исчезал из мира яви. Вспоминая бабушку, Пашку, Кольку, Бодю и Зора, Лара тихо плакала по ночам, особенно остро чувствуя своё одиночество и беспомощность.

Дядя Коля был исполинского роста мужчиной, хотя и непропорционально худым. Кроме того, у него отсутствовал один глаз, а через всё лицо, от левой брови и до правой скулы, тянулся ужасный шрам. Никто никогда не слышал, чтобы он говорил. Из-за этого все считали его немым. Он никогда не причинял вреда детям, не махал руками и не топал ногами со ступнями пятидесятого размера, но, тем не менее, дети старались держаться подальше от него и от кочегарки.