Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

ОСЕНЬ

Я дал разъехаться домашним,

Все близкие давно в разброде
<…>
Мы здесь одни с тобой на даче,
Все разбежались врассыпную.
Я рано в стол работу прячу
И в мыслях нашу ночь рисую.

Я до весны с тобой останусь

Глядеть в бревенчатые стены.
Мы никого не водим за нос,
Мы будем гибнуть откровенно.
<…>
Привязанность, влеченье, прелесть!
Рассеемся в сентябрьском шуме!
Заройся вся в осенний шелест!
Замри или ополоумей!

Ты так же сбрасываешь платье,

Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью…

1949

«ОБЪЯСНЕНИЕ»

Ольга Ивинская пишет в своей книге:

«Раздался вечерний звонок Пастернака. Соседка с нижнего этажа [87]позвала меня к телефону.

— Я должен <…> сказать: первое <…> мы должны перейти на „ты“, а второе — я люблю тебя, <…> и сейчас в этом вся моя жизнь».

Это был период долгих объяснений и вечерних блужданий Пастернака и Ольги по московским улицам и переулкам. Пастернак говорил, а Ольга как завороженная слушала его слова о любви. Он рассказывал, что они уже давно не живут с Зиной как муж и жена. Поэт говорил: «Моя любовь к тебе вернула меня в поэзию и дала силы по-новому писать роман, который станет главным итогом всей моей жизни».

Ольга Всеволодовна вспоминала:

— Его слова слушала как во сне. Я даже иногда удивленно оборачивалась — посмотреть, кому это говорит слова любви идущий рядом со мной любимый с юности поэт. Пришла домой растерянной и околдованной.

Из книги Ивинской:

С беспощадностью к самой себе написала письмо-исповедь о своей жизни. О двух уже ушедших в мир иной мужьях, о маме, проведшей три года в лагерях, о моих детях и трудной, безрадостной жизни. И вот судите сами, писала я в том письме, что я могу ответить на ваше «люблю», на самое большое счастье в моей жизни.

Прочитав мою исповедь, Борис Леонидович поздно вечером вызвал меня к телефону, голос его был очень взволнован:

— Олюша, я люблю тебя. Эта тетрадка всегда со мною будет, но ты мне ее должна сохранить, поскольку я не могу оставлять тетрадку дома, ее могут там найти.

Эту тетрадку у меня отняли органы при аресте.

В один из дней на Потаповском восьмилетняя Ирочка с детской непосредственностью прочитала Борису Леонидовичу его стихотворение:

Вы заняты вашим балансом,
Трагедией ВСНХ,
Вы, певший летучим голландцем
Над трапом любого стиха…

Боря смахнул слезу и поцеловал Иринку:

— Какие у нее удивительные глаза! Ирочка, посмотри на меня! Ты так и просишься ко мне в роман!

Внешний облик Катеньки, дочки Лары из романа «Доктор Живаго», — это внешность моей Иринки: «В комнату вошла девочка лет восьми с двумя мелкозаплетенными косичками. Узко разрезанные, уголками врозь поставленные глаза придавали ей шаловливый и несколько лукавый вид. Когда она смеялась, она их приподнимала».

К Иринке Борис Леонидович был особенно привязан [88], приходил, чтобы с ней идти на прогулку, покупал подарки, делал подарки и моему маленькому сыну Мите.