Ларец

Но еще через половину часа сделалось ясным, что внизу не булыжник, а осенне-жухлая трава, полощущая стебли в убывающих водах, словно водоросли или волосы русалок.

Дом начал тяжело опускаться на землю, когда вода еще держалась. Со странным чмоканьем дрогнули стены, и Нелли с Катей едва не свалились с крыши от тяжелого толчка.

— На земле! Ура!! Мы на земле!!

— Ура-а!!

Подруги запрыгали от восторга по крыше, уже не заботясь о том, что она ходит ходуном.

— В воду прыгать мягче, — задумалась Катя, — но холодно потом будет, осень все-таки. Давай уж подождем.

Сказано было разумно, но Нелли еле сиделось на месте: ей казалось, на этой глупой крыше провела она долгие годы жизни. Вода, впрочем, уходила все быстрее. Вот уже из нее проглянули первые лохматые кочки, вот сплошная вода раздробилась на лужи и лужицы.

— С Богом, полетели! — Катя свесила ноги с крыши и оттолкнулась. Как и Нелли, падать она умела, по обыкновению всех хороших лошадников. Через мгновение девочки валялись уже в мокрой траве, громко хохоча.

Как приятно оказалось, спружинив в коленках, вскочить на ноги, ощутить под ногами упругую, живую земную твердь.

— У тебя волоса в глине!

— А у тебя нос!

Кроме волос и носа, в глине и тине были плащи, штаны и манжеты, причем у обеих. Катя к тому ж потеряла шляпу.

— Ноги промокли, жуть, — Нелли, запрыгав на одной ноге, стащила с другой туфлю и вытряхнула. Затем она проделала то же со второй.

— И у меня насквозь. А идти-то далеко.

Идти оказалось много дольше, чем было бы до наводнения. Под ноги лезли покрытые тиной обломки дерева и черепицы, а в некоторых улицах проход был полностью загорожен поломанными телегами и разбитыми лодками, жалостными тушами потонувших лошадей и коров, стволами вырванных с корнем дерев. В других же местах пройти нельзя было оттого, что мокрые мужики и мещане под руководством полицейских офицеров начинали уже работы по разбору опасно поврежденных зданий. Усатый полицейский солдат нарочно стоял, чтобы заворачивать прохожих от обвального места.

— Только б наши-то лошади целы были…

Внимание Нелли привлекла девочка, сидевшая прямо на тротуаре, привалившись спиной к стене в очевидной потере сил, быть может лишившаяся чувств. Ее васильковое платье потемнело от воды, а передник с чепцом казались из белого серы.

— Гляди! Да это ж дочка той доброй женщины, что кричала нам с крыши! — Нелли кинулась к ребенку, не обратив внимания, что Катя от нее отстает. — Где твоя маменька, малютка?

Девочка точно была без чувств. Подбородочек ее лежал на груди, а упавшие без сил холодные ручки не отозвались на прикосновение Нелли.

— Тебя надо в тепло и скорей снять мокрое да растереть водкой! — Нелли с силой подняла послушное тельце на руки и побежала назад, в переулок, где слышались голоса работающих. — Потерпи немного, сейчас мы все устроим!

— С того дома начинаем, может, кто остался внутри! — кричал жителям молодой офицер, указывая рукою. — Багры сюда!

— Господин офицер!! — Нелли запыхалась.

— Чего тебе, мальчик? — Голос офицера сделался ласковым, но Нелли удивилась невольно, отчего он назвал ее мальчиком, а не молодым человеком, как обязательнее по отношению к недорослю. — Это сестра твоя?

— Нет, сударь, эта девочка потерялась. Я видал ее во время наводнения и могу вспомнить, где она живет. Но сейчас она совсем без сил, давайте отнесем ее какой-нибудь женщине!

— Ей уже не нужны силы, мой друг, — офицер положил руку Нелли на плечо. — Вон кто может о ней позаботится.

Нелли медленно обернулась. Три монаха в низко надвинутых куколях медленно влекли по улице повозку, а четвертый разгребал перед ними сор, могший помешать колесам. Черноволосый мужик лежал в повозке неподвижно, неудобно запрокинув косматую бороду. Рядом с ним лежала совсем молодая девушка, одетая как мещанка. Беспомощно, словно никогда не ходившие по земле ноги большой куклы, торчали из мокрого подола ее козловые башмачки. К девушке привалился мальчик лет осьми, одетый только в длинную сорочку и ночной колпак с кисточкой. Видимо, вода убила его прямо в кроватке.

— Еще двоих заберем, да для этой ходочки довольно, — тихо говорил старенький по голосу монах товарищам. — Больше-то не осилим, тяжко без лошади. Лучше лишний раз воротиться.

— Давай ее сюда, голубчик, — монах обращался к Нелли.

Не может быть! Нелли помнила таинственный сон, окутывавший лицо Ореста в гробу, но это было совсем другое! Затененное мокрыми оборками округлое личико с ямочками на щеках было совершенно живым, холодное тельце таким послушным и гибким на ее руках… Вить оне были невредимы, когда вода перестала подниматься! Что же случилось? Где ее мать?

— Наводнение и есть наводнение, сынок, — словно отвечая на мысли Нелли, молвил другой монах, осторожно вынимая дитя из рук Нелли. — Всякое случается. Имени-то не знаешь младенца?

— Нет.

Повозка тронулась дальше. Работающие приостановились, чтобы пропустить печальную процессию.

Чувствуя, что не в силах сдержать слезы, Нелли полезла в карман за носовым платком. Пальцы ее скользнули по холодной гладкой вещице.

— Погодите! — Нелли в два прыжка догнала повозку.