Ларец Самозванца

В деревне же началась паника. Здесь почти любой чужак казался врагом, а уж чужак с оружием другом быть не мог. Местный староста, бледный, худой старик с маленькими поросячьими глазами, близко посаженными по обе стороны от длинного носа, вышел им навстречу с явной неохотой, постоянно оглядываясь назад.

— Здрав буди, старче! — коротко приветствовал его Кирилл. — Мы — Государевы люди, едем по важному делу. Нам бы отдохнуть… Найдётся у вас прокорм для сотни воинов, десяти дюжин коней и хоть какой-нибудь знахарь? У нас есть раненные, которым срочно нужна помощь!

— Места-то для вас хватит! — промычал староста. — Отчего ж нет… И знахарка есть — Бабка Фёкла. Я покажу. А вот прокорм… Не обессудь, господин, но мы — бедный народ. Столько славных воинов нам не напоить. Вот в Званице… Там да. Там и кузнец есть, и кони на продажу. Богатые!

В голосе старосты слышалась лютая ненависть и столь же лютая зависть к званицким и их старосте. Не зря, наверное, и сослался на них.

— Далеко до той Званицы? — задумчиво почесав подбородок, спросил Кирилл.

— Да нет, что ты, господин! — низко кланяясь, возразил тот. — Всего-то вёрсты три! Ну, можа пять! Вам, да ещё на таких славных коняшках, часа ехать не придётся!

Кирилл оглянулся… Его воины уже спешились, и потребуется нечто большее, чем простой приказ, чтобы посадить их обратно в сёдла. Нет, пожалуй, даже и подвиг здесь не поможет. Слишком устали. Слишком давно не видели домов… Завшивели!

— Вели топить бани! — коротко сказал Кирилл, первой же фразой стирая улыбку с лица старосты. — Мы остаёмся… Я пошлю отряд в твою Званицу. Но сейчас ТЫ накормишь моих людей. И не вздумай вилять! Мы заплатим за еду, так что у тебя не должно быть поводов жаловаться… Зато если пожалуется кто-то из моих людей…

Многозначительная пауза Кирилла заставила старосту побледнеть ещё больше. Клочковатая бородка затряслась.

— Я… Я всё сделаю! — заверил староста.

— Пусть кто-нибудь укажет нам знахарку! — сухо велел сотник. — Быстро!

— Акулька, веди господ к Фёкле! — заорал староста, вновь окунаясь в свою стихию. — Викул, двух коров гони в деревню! Быстро, быстро!

Деревня ожила… Из-за плетней, на ходу прихорашиваясь, появились молодки, и даже бабы постарше и пострашнее. Крестьяне метались довольно бестолково, но, удивляя Кирилла, дело своё делали. Восемь банек, оказавшихся в деревне на двадцать три дома, уже дымились, кипела вода, у дома старосты, самого большого в деревне, жарились на открытом огне костлявые коровы… Пожалел всё же, гадина, молодых… Ладно, с этим он потом разберётся!

5

— Лепота! — прошептал Михайло Турчин, опираясь на сруб колодца. — Воздух свежий, бабы вполне ничего… Мясом печёным, опять же, пахнет! Остаёмся, атаман?

— Да чего ты забыл в этих болотах? — как всегда, не почуяв иронии, проворчал Дмитро. — И воздух здесь дерьмом воняет, и бабы — сплошь страхолюдины. А пахнет не мясом печёным, а костями горелыми! Ты что, разницы не чуешь!

Запорожец, ухмыльнувшись, спрятал глаза, чтобы атаман не заметил издевки в его взоре. Впрочем, Дмитр был достаточно наивен и прямодушен. Вряд ли он заметил бы что-нибудь, даже если б казак и посмотрел ему прямо в глаза.

Они постояли ещё немного, перекидываясь ничего не значащими словами. Михайла, об этом знали оба, последние дни был в ватаге. Как только они достигнут рубежа Речи Посполитой, до которого — меньше дневного перехода осталось, запорожец намеревался покинуть отряд и направиться дом — на Сечь. Удерживать его Дмитр не хотел, а попытка уговорить нарвалась на удивлённый взгляд и совершенное непонимание Михайлы… Или, он сделал вид, что не понял причин, по которым атаман не хотел его отпускать…

Внезапно, по смуглому лицу казака скользнула улыбка. Скользнула, да сразу и упряталась в смолистые чёрные усы.

— Ты чего? — однако, заметил её Дмитр.

— Да нет, ничего! — Турчин равнодушно зевнул. — Так…

Его равнодушное «так» почти заглушил скрежет дерева — кто-то побеспокоил «журавль».

Обернувшийся Дмитр с изумлением и привычным смятением обнаружил рядом с собой девицу. Может быть, она была не слишком хороша собой, на взгляд Турчина — слишком худощава, но тем не менее…

— Исполать тебе, молодец! — нежным, с приятной хрипотцой голосом сказала девица. И принялась набирать воду.

Окаменевший атаман вроде бы пробормотал что-то вроде «и ты будь здорова», но его бормотание было настолько тихим, что девица ничего не услышала. Турчин за спиной Дмитра с превеликим трудом сохранял лицо спокойным и невозмутимым.

Девица, меж тем, набрала вёдра, однако поднимать их не торопилась.

— Помог бы что ли, воин! — в её голосе слышно было некоторое изумление. — Тяжёлые вёдра-то!