Ларец старца Нинелия

А почему это нет никаких надежд? Когда «Чэнъи» лупил по «Тугарину» из горгономёта, сама избушка что делала? Правильно, спала летаргическим сном. Значит, горгонский взгляд её жизни вовсе и не лишил. И мне нужно для оживления избушки просто-напросто обратиться к ней на языке её генетически обусловленной программы.

Я спрыгнул на лунную поверхность и тщательно осмотрел избушку со всех сторон. Красную кнопку управления генетической программой я не нашёл, но между головами основного и резервного Горынычей обнаружил сливной краник системы терморегулирования, из чего сделал вывод, что имею дело с избушкой не на курьих, а на петушиных ножках.

Раз нет кнопки — попробуем оживить её заклинанием. Я топнул ногой и командирским голосом гаркнул:

— Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом!

Изба продолжала молча нависать надо мной. Даже не шелохнулась, зараза. Даже ножкой когтистой не повела.

Некоторое время я прохаживался туда-сюда перед фасадом молчаливой избушки и размышлял. Гениальная мысль не заставила себя долго ждать. Я нащупал в кармане скафандра горсть кедровых орехов. Аккуратно рассыпал их перед фасадом избушки и отошёл в сторону. Набрав полные лёгкие воздуха, я что есть мочи заорал:

— Цыпа — цыпа — цыпа! Цыпа — цыпа — цыпа!

Передатчик «Соловей-разбойник» тотчас же ретранслировал мой вопль в радиодиапазоне.

Избушка качнулась из стороны в сторону, переступила лапами и на мгновение замерла. Потом встряхнулась, развернулась окном в сторону Солнца и оглушила лунные просторы победным криком: «Кукареку!»

Я ухватился руками за порог, подтянулся и влез внутрь избушки.

Космический зонд оказался цилиндром примерно метровой высоты, выкрашенным в грязно-серый цвет. На фоне лунного грунта почти такого же цвета он был практически не заметен. Мы с «Тугариным» точно прошли бы мимо, если бы рядом с космическим зондом не трепетал на солнечном ветру звёздно-полосатый флаг Соединённого Пятидесятья Американы.

Когда подошли ближе, рядом с цилиндром космического зонда обнаружилась фигурка американского космонавта в белоснежном скафандре. Американ сидел прямо на лунном грунте, расставив ноги и прислонившись спиной к цилиндрическому боку звёздного посланца. Метрах в трёхстах от зонда виднелся скособоченный корпус лунного модуля.

Я застопорил «Тугарина», выбрался наружу и зашагал к американу. Пилот не шевелился и молча наблюдал за моим приближением. За стеклом гермошлема просматривались вытянутое лицо, заострённые длинные уши и холодные, колючие глаза. Типичный гоблин.

— Привет! — я остановился в шаге от сидевшего и представился: — Космонавт Лукоморского Союза Левиафан Дормидонтов. Загораешь?

— Ага, — он поднёс ладонь в толстой перчатке к стеклу гермошлема, одновременно приветствуя меня и прикрывая глаза от яркого солнца. — Загораю! Меня зовут Скотт Паразитински.

— Внутрь зонда заглядывал? — поинтересовался я.

— Внутри было только вот это, — Параитински достал из-за спины небольшой ящичек и протянул мне.

Ящичек оказался грубо сколоченным из толстой фанеры контейнером в форме параллелепипеда. На одной из его стенок обнаружилась надпись, сделанная старательно выведенными синими чернилами буквами лукоморского шрифта:

«Завет старца Нинелия «Как стать ЧЕЛОВЕКОМ». Перед прочтением вскрыть!»

— Вскрывал? — я кивнул подбородком в сторону ящичка.

— Нет, — Паразитински отрицательно качнул головой. — Он гвоздями забит, а у меня гвоздодёра нет. Да и зачем вскрывать? Связи с Землёй нет. А мы с тобой, Левиафан, вряд ли успеем стать человеками…

В его голосе были грусть и тоска.

— А я своего «Тугарина» оживил, — похвастал я.

— Взлететь сможешь? — Скотт окинул избушку заинтересованным взглядом.

— Нет, — я покачал головой. — Топлива нет.

— Значит, твои шансы спастись тоже нулевые, — безжалостно констатировал американ. — Твой модуль цел, но на нём нет топлива. Мой модуль разбит, но на нём…

Он запнулся, вскочил на ноги и впился пальцами в моё плечо.

— Ты чего? — недовольно дёрнулся я.

— Твой модуль цел, но на нём нет топлива, — повторил Паразитински, выпучив глаза. — Мой модуль разбит, но… Но на нём есть топливо!

Мы быстро зашагали к американскому модулю.

— Какое на твоей машине топливо? — на ходу спросил я.

— Окислитель — хрень болотная, горючее — болотина хренова.

Я разочарованно замедлил шаг.

— Не то. Мои Горынычи работают на живой и мёртвой воде.

— А если попробовать? — предложил Скотт.

Через полчаса мы вернулись к «Тугарину» с двумя склянками. В одной маслянисто колыхалась ядовито-жёлтая хрень болотная, в другой возмущённо пузырилась ярко-зелёная болотина хренова.

Я подошёл к основному Горынычу и легонько похлопал его по небритой щеке.

— Да, да, — змей с услужливой готовностью открыл глаза.

Я без долгих объяснений ткнул ему под нос обе склянки:

— На таком топливе полетишь?

— Летим! — он шумно облизал губы длинным змеиным языком. — Минут через десять будем на орбите!

— Половина дела сделана, — сказал я Скотту Паразитински, когда мы поднялись на окололунную орбиту. — Осталась совсем чепуха — вернуться от Луны к Земле.

Американ покосился на пультовые индикаторы избушки: