Ларец Зла

— Ни в коем случае. Но я по крайней мере от души посмеюсь над тобой. Тем более что я на всякий пожарный наполнил ванну холодной водой.

Она улыбнулась, а Роберт тем временем принялся изучать содержимое мини-бара.

— Налить тебе чего-нибудь?

— Виски. Чистое. Спасибо.

Роберт наполнил ее стакан на треть, а сам запасся пластмассовой бутылочкой красного вина.

— Расскажи, чем вы там занимались весь вечер под руководством Адама.

— Да так… Искали разгадки. В общем, было довольно весело. А за ужином обменивались гипотезами.

— Он разбил вас по парам?

— Нет, каждый был сам за себя, но мы помогали друг другу.

— Сожалею, что не смог принять участие и повеселиться вместе с вами.

— Адам рассовал свои «ключи» по разным этажам, начиная прямо с подвала. Хочешь, расскажу, как я искала свои?

— Нет, если честно. Голова чугунная после такого денечка.

— Может, мне уйти?

— Нет, что ты! Лучше о себе расскажи — как ты, что ты… Говорили, что ты подалась в дипломаты.

— Так точно, сэр. В министерство иностранных дел.

— Где побывала?

— Повсюду. Какое-то время жила в Париже, потом опять в Лондоне, а в промежутке моталась по всему свету.

Роберт видел, что под маской внешнего спокойствия Кэтрин прятала колоссальное внутреннее напряжение.

— А потом плюнула?

— Все тебе расскажи…

— Все не надо, но признайся — уволилась с камнем на душе?

— Признаюсь…

Она криво усмехнулась и надолго отвернулась к окну.

— А с чего вдруг ты решила пожаловать сюда?

— Кстати, я не планировала. Так получилось. В самый последний момент вдруг взяла и передумала. Говоря по правде, я считала, что мы с Адамом уже наелись обществом друг друга до конца наших дней.

— А ты получала от него письмо из Гаваны?

В начале года — вскоре после визита папы римского на Кубу — Адам написал оттуда нескольким своим друзьям, сообщив, что его мать умерла и оставила ему небольшое состояние, а посему, мол, он принял решение выйти в отставку и оставить международную журналистику. Свободное время он намеревался отныне посвящать исключительно поискам «небанальной мудрости» и «разным веселым авантюрам».

— Он слегка сумасшедший, не находишь?

— Нахожу. Впрочем, я рад, что он получает от жизни удовольствие.

— Стало быть, то, что мы приглашены сюда, — очередная его милая авантюра?

— Видимо, да. Он сказал, что хочет поставить над нами некий эксперимент. Так почему ты все-таки приехала?

— Он оплатил мне билет и посоветовал на время сменить обстановку. Я была с этим абсолютно согласна; и потом, он намекнул, что тут я увижусь с тобой. И кроме того, я хотела воспользоваться случаем сказать ему, что наконец-то смогла его понять.

— Понять? В чем?

— Теперь я понимаю, что это такое — потерять близкого человека и знать при этом, что тот пал жертвой насилия. Так ведь случилось с его Изабеллой.

— А что случилось с тобой?

Кэтрин поднялась и отошла к окну. Роберт видел, что она вся скована внутренним напряжением.

— Я поняла, что с меня хватит.

— Это ты про свою работу?

— У меня исчезла мотивация. Раньше я думала, что тружусь ради большой и великой цели, а на поверку оказалось, что это всего лишь рутинная служба, как в канцелярии, за зарплату…

— Так что стряслось-то, ты можешь объяснить? Какой-то несчастный случай, который тебя так или иначе задел? Ты сказала, что потеряла близкого человека.

— Разве я это говорила?

— Что случилось, Кэтрин?

— Да так… ничего.

— Такое ощущение, что ты себя в чем-то винишь.

Она обернулась к Роберту, и он, пораженный, увидел в ее глазах слезы.

— Слушай, давай оставим эту тему, а? Расскажи лучше про Жаклин. Или про свою чертову работу!

Нью-Йорк,

27 августа 2004 года

В два часа пополудни Роберт стоял на Бродвее перед часовней Святого Павла и всматривался через ограду в обелиск, которому он накануне посвятил так много времени и о котором столько размышлял. Телефон, поймав сигнал со спутников с погрешностью в 29 футов, сообщал, что готов вести его по новому маршруту.

Потом раздался звонок.

— Роберт, пункт 064.

— И тебе тоже здравствуй…

— Привет, привет. Спускайся в метро и езжай до «Канал-стрит».

Новое место назначения находилось в Сохо — всего в миле на северо-запад от той точки, где Роберт находился сейчас. Он пересек Бродвей под гигантскими курантами на одном из зданий и зашагал на север в сторону мэрии. На углу Баркли-сквер он наткнулся на зеленую справочную будку, где всем желающим предлагались бесплатные карты города. Он, конечно же, не устоял перед таким соблазном.

Телефон начал принимать сигнал сети все хуже. Отчаянно пытаясь исправить положение, Роберт забрел в парк около мэрии и оказался среди отполированных до блеска гранитных плит, которые были врезаны прямо в мостовую. На них были изображены зарисовки старого Нью-Йорка. Роберт видел в граните собственное отражение словно в пруду… Внимательно изучив все картинки седой старины, он на всякий случай сфотографировал их и вернулся на Бродвей. Сигнал в телефоне вновь стал неплохим, когда Роберт приблизился к веткам R и W городской подземки.

До цели, согласно показаниям телефона, было около мили.