Ларин Петр и фабрика волшебства

— Нет, не ссорился, — сказал он, ощущая, как в горле застрял предательский комок.

— Тогда в чём дело, а ну-ка рассказывай.

— У меня нет родителей. Отца молния убила, а мама пропала. Есть бабушка, только она живёт далеко.

— И она не может забрать тебя к себе?

— Нет. Так решили взрослые. Они считают, что она «не в себе». Но это неправда.

— Ай-яй-яй, — сокрушённо покачал головой Захар и почему-то подёргал свои пышные бакенбарды.

Огромный чёрный пёс вошёл в дом так, как входит хозяин. Он посмотрел на Захара, затем на мальчика. Подошёл к Ларину и, положив большущую голову ему на колени, сощурил глаза.

— Ты можешь его погладить, ты ему нравишься, он тебя сразу признал. А это дорогого стоит. Гурд лишь бы к кому не подходит, он чует хорошего человека.

Как бы соглашаясь со словами хозяина, Гурд закрыл глаза, позволяя мальчику трепать его за уши и поглаживать.

— Имя у него какое-то удивительное, — заметил Ларин, — никогда таких не слыхал.

— У собак всё что угодно может быть. Гурд — это «друг», только наоборот.

— А если его называть другом? — задал вопрос мальчик.

— Если голос будет знакомый, наверняка откликнется. Он очень умный, он меня из болота вытащил, я ему жизнью обязан.

— Значит, тебя зовут Гурд? А я Ларин Пётр, — как взрослому представился мальчик собаке. — Скажи, Захар, а в этой школе тяжело учиться?

— Ну, учиться, — новый знакомый поднял вверх указательный палец, — оно всегда, братец, тяжело. Только без этого никак нельзя. Здесь все учатся хорошо, и мальчишки, и девчонки. Сам скоро увидишь. Вот приедут, сразу шумно станет. Это сейчас тишина. А как только занятия начнутся… шум, гам, песни…

— Они что, на самом деле все очень талантливые?

Выражение лица у садовника мгновенно изменилось.

— Да, необычные дети. Их со всей России собрали, самые что ни на есть талантливые.

— И что, все поют, танцуют, рисуют, играют?

— И не только, — бросил Захар, выглянув в круглое, как иллюминатор, окно.

По дорожке в синем тренировочном костюме с лампасами и в новых белых кроссовках пружинистой походкой шёл преподаватель физкультуры.

— Он восточными единоборствами занимается? — спросил мальчик.

— Да, — задумчиво проговорил садовник, — Спартак Кимович на физкультуре будет тебя всяким восточным премудростям обучать. Но я к этому как-то равнодушен.

— А ты давно здесь работаешь, Захар?

— Уже пять лет, вернее, пятый год.

— А как ты сюда попал?

— Илья Данилович Преображенский пригласил, а я отказываться не стал. Приехал, посмотрел и остался.

Когда мальчик возвращался с бумажными пакетиками в сопровождении огромного Гурда, пёс вдруг прижал уши, весь подобрался и негромко зарычал. Ларин остановился.

— Ты чего, Гурд?

Пёс словно окаменел, даже рычать перестал.

— Пошли, пошли, — потянул его за ошейник мальчик.

Но пёс был слишком силён и огромен, чтобы мальчик мог его сдвинуть с места. Из-за кустов прямо навстречу Петру вышли Спартак Кимович и Изольда Германовна. Они явно не ожидали кого-нибудь встретить и даже не успели скрыть испуг.

— А… а… — первая пришла в себя училка иностранных языков. — Вы… ты… что здесь делаешь?

— Возвращаюсь от Захара, — честно признался Ларин.

Пёс стоял рядом с ним, опять прижав уши, и негромко, но враждебно рычал.

— А ты чего рычишь? — демонстрируя храбрость и в то же время опасливо косясь на собаку, спросил учитель физкультуры.

Но на Гурда это не произвело никакого впечатления, он рычал ровно, как включённый мотор автомобиля. Они стояли несколько мгновений, глядя друг на друга. Дорожка, вымощенная кирпичом, была слишком узкой, учителя боялись пса, а мальчик не мог его оттащить в сторону и дать дорогу взрослым.

— Ладно, мы пойдём другой тропинкой. Гуд бай! — махнула рукой училка иностранных языков.

Она развернулась, и тут Ларин увидел, что в правой руке у Изольды Германовны была старинная подзорная труба с широкими медными колечками.

«Интересная вещичка», — подумал Пётр.

На следующий день после завтрака Наталья Ивановна сказала:

— Пора тебе, Ларин Пётр, обживаться в своей комнате. Бери вещи, пойдём, я покажу тебе твоё новое жильё.

Идя по коридорам, поднимаясь по лестнице на второй этаж, Преображенская попутно объясняла:

— Вот здесь, внизу, учебные классы, актовый зал, где проходят концерты, библиотека, учительская, кабинет директора, столовая. А на втором этаже в этом крыле — жилые помещения и комнаты для самостоятельных занятий.

Они остановились перед дверью. Наталья Ивановна повернула ключ.

— Проходи, не стесняйся. Привыкай.

По обе стороны узкого коридора шли двери, на каждой металлическая пластина, отполированная до зеркального блеска.

«Для чего это?» — подумал Пётр.

Когда Наталья Ивановна остановилась и в её руке появился маленький ключик, Ларин всё понял: на блестящей табличке красовались его собственные имя и фамилия.

«И когда это они успели?» — подумал мальчик.

— А почему все остальные таблички не заполнены? Что, ещё неизвестно, кто где будет жить?

— Нет, всё уже давным-давно известно. Они здесь и живут. Вот приедут, и фамилии с именами появятся.

— Как это? — удивился мальчик.

— Тебе ещё многое предстоит понять.