Ларин Петр и фабрика волшебства

— Изольда Германовна, — спокойно сказал директор, — я решил переговорить со всеми учителями по поводу исчезновения Земфиры Парамоновой.

— Да-да, я вас слушаю, — на лице учительницы возникла неподдельная заинтересованность.

— Мне стало известно, что вы встречались с девочкой накануне её исчезновения.

— Разве? — изумилась учительница иностранных языков.

— Да, вас видели вместе, вы шли по дорожке.

— Ой, что-то не припомню… Да-да, в самом деле, вспоминаю… я возвращалась к себе и встретилась с Парамо новой.

Илья Данилович дунул на озябшие пальцы:

— Холодно здесь стоять.

Изольда Германовна замешкалась. Она странно завертела головой, затем распахнула дверь.

— О, простите, я вас не пригласила в дом. Проходите, пожалуйста.

Выражение на её лице мгновенно сменилось радушной улыбкой. Она вышла на крыльцо и прикрыла за собой дверь.

— Изольда Германовна, — спокойно сказал директор, — я решил переговорить со всеми учителями по поводу исчезновения Земфиры Парамоновой.

— Да-да, я вас слушаю, — на лице учительницы возникла неподдельная заинтересованность.

— Мне стало известно, что вы встречались с девочкой накануне её исчезновения.

— Разве? — изумилась учительница иностранных языков.

— Да, вас видели вместе, вы шли по дорожке.

— Ой, что-то не припомню… Да-да, в самом деле, вспоминаю… я возвращалась к себе и встретилась с Парамоновой.

Илья Данилович дунул на озябшие пальцы:

— Холодно здесь стоять.

Изольда Германовна замешкалась. Она странно завертела головой, затем распахнула дверь.

— О, простите, я вас не пригласила в дом. Проходите, пожалуйста.

Они вошли в дом. В комнатах было действительно прохладно, но может быть, Изольда Германовна любит свежий воздух или страдает головными болями. В доме было чисто, аккуратно, на столе стоял букет осенних листьев.

— А у вас красиво, — заметил Илья Данилович, ожидая дальнейших объяснений.

Учительница продолжала:

— Она подошла ко мне и спросила, не могу ли я ей помочь выучить одно из древних наречий цыганского языка. — Директор кивнул. — Я пригласила её к себе, потому что у меня была нужная литература, но уж слишком научная. Я дала ей книгу и даже угостила чаем. А потом она поблагодарила меня и ушла.

Время от времени Изольда Германовна брала с подоконника высокий стакан, в котором была вода, кубики льда и кусочек лимона. Она делала глоток и возвращала стакан на место.

— Извините, Изольда Германовна, у вас с отоплением всё в порядке? А то я могу прислать слесаря, чтобы посмотрел.

— Нет, нет, не стоит волноваться. Меня вполне устраивает. Я, знаете ли, не мерзлячка, люблю свежий воздух. Я даже зимой сплю с открытым окном.

— А куда девочка собиралась идти, не сказала?

— Наверное, в библиотеку. Я ей ещё дала список литературы.

— Спасибо, — Илья Данилович взглянул на мочки ушей Изольды Германовны. Уши были не проколоты. — А почему вы не сказали мне об этом раньше?

— А меня никто не спрашивал. Я не придала этому значения, думала, это несущественно, — она сделала ещё глоток и принялась перекатывать во рту, как леденец, кусочек льда. Лёд постукивал изнутри о зубы, и Илья Данилович ощутил холод.

Уже направляясь к двери, директор оглянулся:

— Вас летучие мыши не беспокоят?

— Что-что? — заморгала бесцветными ресницами учительница иностранных языков.

— Я говорю, летучие мыши не беспокоят?

— Я не совсем поняла… А почему они меня должны беспокоить? — и немного испуганно огляделась, словно летучие мыши гирляндами висели в углах.

— Что-то в последнее время их много развелось. Спасибо, Изольда Германовна, если ещё что-нибудь вспомните, сообщите.

— Обязательно.

Директор вышел на улицу, передёрнул плечами. По всему выходило, кто-то пытается ввести его в заблуждение, то ли ребята, то ли учительница. Когда он шёл к зданию школы, то вспомнил, как в первый день, когда здесь появился Пётр Ларин, она подслушивала его разговор.

«Зачем? Почему? Что её интересует? И вообще, странная она… — размышлял Илья Данилович. — Каждое утро бегает на реку купаться. Хотя что здесь плохого? Человек следит за своим здоровьем, закаляется. За всё время работы она ни разу не брала больничный».

Подойдя к зданию, директор поговорил с охранником. Тот доложил, что дети находятся под постоянным наблюдением.

Софья сидела у себя в комнате в расстроенных чувствах. Было невыносимо больно смотреть на вещи своей соседки. Всё напоминало ей о весёлой, бесшабашной Земфире.

«Мы ведь никогда с ней не ссорились, понимали друг друга», — она поправила кровать подруги, взбила подушку, провела по ней ладонью, словно Земфира спала после долгого путешествия.

Послышались шаги. В дверь постучали. Но по шагам она уже узнала Илью Даниловича.

— Я разговаривал с Изольдой Германовной. Вот что скажу вам, Софья Туманова: не сейте, пожалуйста, панику. Да, Земфира заходила к ней в дом. Она взяла у Изольды Германовны учебник по одному из цыганских наречии и список книг, — сказал директор строгим голосом.