Ларин Петр и машина времени

Несколько марок машин показались Петру знакомыми. Он с облегчением подумал о том, что не так уж всё тут необычно, и по извилистой неопрятной улочке подался в сторону углового магазинчика, один из входов которого венчала вывеска «Пельменная». По дороге Пётр успел отметить магазин «Товары народного потребления», в окне которого торчали манекены, вырубленные как будто топором из большого куска пластмассы. Выглядели они так, словно раскрашивать их в качестве домашнего задания поручили ученикам второго класса школы изобразительного искусства. Одежда, выставленная на них, состояла преимущественно из спортивных костюмов, неярких курток на молниях и трикотажных женских костюмов примитивного покроя. Внимание Петра привлекла надпись «Грампластинки» на одном из магазинных окон. Несколько пластинок были выставлены в окне, и Пётр, к своему удивлению, споткнулся о незнакомые названия, которые, очевидно, сохранились в памяти разве что тёти Эльзы. Того, что Пётр привык считать классикой, здесь не держали. Отсутствие же рекламных щитов наводило на мысль о том, что он оказался не в пригороде Питера, а где-то в мордовской глуши. Впрочем, Пётр подозревал, что в его стране реклама — изобретение относительно недавнего времени.

По диагонали от «Пельменной» взгляду Петра открылось одноэтажное ярко-розовое здание, которое оказалось кинотеатром. Кинотеатр назывался «Партизан», фильм же носил мистическое название «Трое вышли из лесу». Фамилии актёров, в нём снимавшихся, Петру показались знакомыми — правда, в качестве интеллигентного вида бабушек и дедушек, приглашаемых иногда на телевизионные ток-шоу, которые с удовольствием смотрела тётя Эльза.

Обилие щитов с наглядной агитацией, которые Ларин Пётр сначала принял за рекламные, оказалось, судя по всему, неотъемлемым атрибутом этого рабочего квартала. «Слава КПСС!» оказалось для Петра самым малопонятным объявлением, но ещё больше заинтересовали его плоские застеклённые витрины на ножках, в которых кто-то проснувшийся очень рано успел поместить свежие газеты. Одна из газет называлась «Правда», вторая — «Труд». За стеклом поменьше обнаружилась ещё одна газета, цветная, в отличие от первых двух, и называлась она «Пионерская правда». Пётр припомнил, что слышал это название от мальчишки, выбежавшего к сараю вместе с отцом, и подивился тому, что в этом времени у каждой категории населения, похоже, была своя собственная «правда», вынесенная в название соответствующей газеты.

В предбаннике «Пельменной» Пётр увидел засиженные мухами круглые стеклянные часы. Они показывали половину одиннадцатого. Посетителей в «Кулинарии» было немного — всего двое мужчин, перед которыми на бумажках лежало по бутерброду. Под стулом один из них прикрывал ногой бутылку, закрученную в газетку. Надпись возле окошка, куда полагалось относить использованную посуду, гласила, что распитие спиртных напитков, принесённых с собой, строго запрещено.

— Ну и вонища! — Свисток высунулся из кармана. — Похоже, что это комбинат по переработке вчерашней пищи. — Неужели кто-то приходит сюда есть?

Что-то в обстановке этой «Пельменной» подсказывало Петру, что приходят сюда не так уж часто и не слишком охотно. И тут Петра осенило. Он стремглав выбежал из «Пельменной» и бросился назад к странным стеклянным витринам, предназначенным для коллективного чтения газет. Газеты были свежие, в этом можно было не сомневаться, — уж больно дисциплинированный дух был разлит вокруг Петра. «16 мая 1977 года» — выпуски всех трёх газет датировались именно этим числом. Ларин Пётр вытер со лба холодный пот. Значит, Ситников не сошёл с ума — ему действительно удалось изобрести машину времени. Только первое в истории человечества путешествие во времени совершил не Ситников, считающийся не вполне нормальным одинокий изобретатель с грустными глазами, а он, Ларин Пётр.

— Ия, Вневременной Волшебный Свисток, — прокряхтел тот, гордо покачиваясь на плече Петра. Похоже, мысли так сильно пульсировали в голове Петра, что достигли и этой медной закорючки.

Несмотря на величие момента, Пётр ощущал, как беспомощен он в этой дурацкой ситуации. Заклинаний, способных вернуть его в тёплую постель в доме казавшихся сейчас не такими уж плохими Спасакукоц-кими, он не знал. Возможно, они и существовали, — нет, наверняка существовали, но никто не позаботился вовремя проинформировать о них юного мага. Пётр стал лихорадочно соображать, что делать дальше. Взгляд его упал на обшарпанную будку на углу магазина, в которой висела железная серая коробка, не могущая быть не чем иным, как телефоном. Пётр бросился к нему через дорогу и едва не угодил под колёса появившегося из-за поворота с немыслимым треском автомобиля с цистерной, на которой красной краской было выведено «Пропан, огнеопасно!». Водитель, мужчина с широким грубым лицом в клетчатой кепке, затормозил, после чего огласил небольшую площадь тем, что Пётр привык именовать ненормативной лексикой.

— Извините… — по инерции пробормотал Ларин Пётр, не заботясь о том, какое впечатление его ошарашенный вид производит на водителя.