Ларин Петр и машина времени

Неизвестно, что теряешь, а что находишь. Даже неудачники заботятся о своих детях. Старый знакомец. Разве можно остаться равнодушным к женским слезам? Воздушная погоня. Смутное воспоминание. «Их двое!»

Так скверно, казалось, Пётр не чувствовал себя ещё никогда в жизни. Он едва держался на ногах, ощущая, как кровь прилила к вискам и тошнота подступила к горлу. Вся жизнь была перечёркнута. Всё, что имело для него смысл, оказывается, не более чем иллюзия, недолгое развлечение его школьного детства. Год-два — и он будет исключён из школы номер семь. И дальше он проживёт жизнь обычного человека, такого, как его дядя. Что, подобно дяде, он тоже станет писать фантастические рассказы? Пётр представил себе это на мгновение и тут же отогнал от себя тоскливую перспективу. Нет, только не это…

— Значит, мне осталось совсем немного до того, как это случится? — он поднял на Ситникова невидящий взгляд. — И… что я буду делать дальше?

— Пётр, не расстраивайся. Когда мы вернёмся, я постараюсь сделать так, чтобы ты об этом забыл… — утешение, мягко говоря, было не из лучших.

— Да какая разница! — едва сдерживая рыдания, воскликнул Пётр. — Какая разница, буду я об этом знать или нет! Вот если бы я заранее узнал, когда и почему это случится и что я должен делать или не делать, чтобы не нарушать Дисциплинарное Уложение!

— Нельзя вмешиваться в судьбу, — неуверенно начал Ситников, но тут же осекся. Ведь он притащил Петра в будущее не иначе как для того, чтобы попытаться перекроить судьбу. Правда, в уготованном детям Петра тюремном заключении он видел куда большее зло, нежели в предполагаемом лишении Петра магической силы. Она и сейчас вызывала у него снисходительную усмешку. — И потом, никакие запреты не действуют, когда речь идёт о человеческих чувствах. Как знать, не потеряешь ли ты, не нарушив Дисциплинарного Уложения, нечто для тебя важное? Ладно, пока мы не должны терять время. Тебе пора. И постарайся успокоиться. Независимо от того, доволен ты тем, как ты проживёшь свою жизнь, или не доволен, позаботиться о своих детях ты обязан.

Пётр ещё раз внимательно посмотрел на глянцевую страницу.

— Тут сказано, что преступление было совершено 5 марта 2027 года. Но на компьютере в машине стояло 4 марта.

— Естественно. Мы прибыли на день раньше, чтобы успеть всё это предотвратить.

Ситников ещё раз посмотрел на часы.

— Чёрт! Мне пора. Мне тут тоже надо кое-что сделать. Это не имеет отношения к твоему сыну. Нам нужно идти. Я доведу тебя до кафе «Дробь восемь» и слетаю по своим делам.

— А Соня?

— Я сразу же вернусь за ней. Заберу её в машину и подъеду к кафе. И там буду тебя ждать. — Он погладил по плечу расстроенного мальчишку, мучительно соображая, как бы его подбодрить. — Не волнуйся, мы сразу вернёмся, и вы ещё успеете на свой фестиваль. Если, конечно, она проснётся и нам не придётся коротать время где-нибудь на лужайке в ожидании её пробуждения.

Они быстро зашагали по улице.

Поначалу Пётр тоскливо смотрел себе под ноги, но потом любопытство взяло верх, и мало-помалу он стал оглядываться по сторонам. То, что он увидел, превзошло самые смелые предположения. Вокруг громоздились высотки из зеркал и металлических каркасов. По улицам медленно двигались очень немногочисленные автомобили закруглённых конструкций, напоминающие лодочки из американских горок. Основная же масса транспорта переместилась вверх, подобно машине времени, на которой они прибыли в это царство стеклопакетов. Вместо привычных телефонных будок всюду торчали яркие столбы с афишами и укреплёнными на них видеотелефонами. Одежда, как отметил Пётр, стала более консервативной — женщины преимущественно носили длинные, до пят, юбки и плащи.

Как ни странно, площадь, которую они пересекали, Пётр безошибочно узнал. Минуту спустя ему даже показалось, что особых изменений она не претерпела. Именно здесь он ловил иногда маршрутку, возвращаясь в школу после выходных, проведённых у дяди и тёти.

На углу Пётр увидел красочную вывеску, которая гласила о том, что именно здесь находится кафе «Дробь восемь». Ситников ободряюще подтолкнул его в сторону вывески.

— Не волнуйся, Пётр, всё будет очень быстро. Мы скоро вернёмся.

— Угу, — кивнул Пётр.

Подходя к кафе, он обратил внимание на седого человека в потёртом и очень старомодном, судя по нынешнем временам, костюме. Руки его были покрыты синими наколками, которые тоже показались Петру пережитком прошлого. Старик то и дело доставал из кармана часы, нервно вскидывая голову на электронное табло, висящее на фасаде расположившегося напротив огромного супермаркета. Пётр прошёл мимо старика и почувствовал на себе его пристальный взгляд — взгляд, в котором было столько ненависти, что он не мог быть брошен просто так. Чутьё мага, пробуждавшееся в Петре в подобные минуты, подсказало ему, что старик не может быть ему незнаком. У Петра шевельнулась смутная догадка, но он тут же отбросил её как нечто, что не должно было отвлекать его от предстоящего предприятия.

Однако Петру показалось, что он расслышал ругательство, брошенное ему вслед.