Ларин Петр и машина времени

Притихшие дома окружали его в обступившей зловещей тишине. Мысль о Соне больно пронзила Петра. Она сейчас лежит на крыльце своего дома, одинокая и беспомощная, между тем как в этом доме может быть что-нибудь пострашнее того чудовища, которое Пётр обнаружил в доме дяди и тёти. Правда, Ситников обещал вернуться к Соне и убедиться, что с ней всё в порядке. Но сделал ли он это или поехал сразу к себе в ангар, решив, что с девочкой и так всё в порядке? И вообще, заметил ли Ситников, что дело неладно? И не ищет ли он уже его, Петра, чтобы забрать вместе с Соней из этого царства беспредела?

Размышляя о том, каким образом Ситников мог допустить ошибку, Пётр быстро покатил в сторону дома Сони. На калитке одного из домов ему бросился в глаза почтовый ящик, в уголке которого белела газета. Обрадованный Пётр метнулся к ней. Газета была свежая и пахла типографской краской. Он поднёс её ближе к глазам, сгорая от нетерпения узнать, в каком же году творился в Санкт-Петербурге такой кошмар. Но секунду спустя он со стоном выронил газету и схватился за виски. Это был свежий выпуск «Вечерних ведомостей», датированный прошедшим днём, 5 марта 2002 года.

— Не может быть, — пробормотал он вполголоса.

И тут он услышал у своего виска звук взводимого курка, кожей ощутив сталь холодного дула.

— Ни с места, — угрожающе прошипел мужской голос.

Стараясь не поворачивать головы, Пётр скосил глаза и увидел рядом с собой… директора средней специальной школы, той самой, которую закончил его двоюродный брат Александр.

— Вот я тебя и поймал, — пальцы директора больно впились в шею Петра. — Крадёшь, подонок, мои газеты!

Толстый директор Воробьёв — со страху Пётр даже вспомнил его фамилию — выглядел комично и устрашающе одновременно. На нём была плотная зимняя пижама, с плеча директора свисала набитая патронами лента, а в руках он держал короткоствольный карабин.

Петру вспомнилось, что в школе его брата Александра находился образцово-показательный музей Великой Отечественной войны. Похоже, сейчас в руках директора был один из его экспонатов.

Пётр поднял дрожащие руки. Газету он от волнения выронил.

— М-м… Господин Воробьёв, разве вы не узнаёте меня? Я вас хорошо знаю, мой брат учился у вас, и моя сестра тоже… Мой брат закончил школу прошлой весной, вы преподавали у него физику, и из-за физики у него были в школе самые большие проблемы…

Шестым чувством Пётр угадал, что директору по-прежнему близка школьная тема.

— В каком прошлом году, что ты мелешь? Школа закрыта уже несколько лет назад. Кто ты такой?

— Я уже сам не знаю, кто я такой, — ответил Пётр, едва не плача. — Объясните мне, что тут происходит? Вчера ещё всё было в порядке. Ваша школа тоже была в порядке. И вас я видел чуть ли не каждый день, когда вы бегали по утрам мимо нашего дома.

Пётр ухватился за озлобленного директора как за свой последний шанс понять что-то в этом бедламе. Но в этот момент почти рядом раздался визг тормозов. В пяти метрах от потасовки притормозил видавший виды автомобиль, набитый вооружёнными подростками лет семнадцати-восемнадцати.

— Эй, директор! — закричал один из них. — Лови пулю!

Воробьёв рухнул на землю, прикрываясь карабином. Пётр последовал его примеру — и, как оказалось, совсем не напрасно, потому что хулиганы открыли огонь по дому Воробьёва из всевозможного оружия. Пули скользили по стенам дома прямо над головой Петра, который мечтал врасти в землю. Медленно объехав директорский дом, подростки расстреляли свой боезапас и стали удаляться.

Воробьёв прицелился и сделал несколько выстрелов по удаляющимся огням автомобиля. Пётр, у которого пропала всякая охота проявлять дальнейшую любознательность, воспользовался минутным замешательством бывшего директора, вынужденного охранять по ночам свой дом, и бросился бежать.

Первым делом он решил пробраться к площади перед супермаркетом «Александровский». Здесь же, насколько он помнил, находились административные службы довольно большого микрорайона.

О том, что площадь по-прежнему является центральным местом жизненной активности населения, свидетельствовало необычное скопление мусора и обломков машин, валявшихся где попало. По улице бродили толпы пьяных молодых людей крайне опустившегося вида. На здании бывшего супермаркета красовалась огромная вывеска «Промзона», а вывеска поменьше перечисляла все службы, которые призваны были регламентировать жизнь и быт населения этой самой таинственной «Промзоны». Пётр не сразу сообразил, что «Промзоной» объявлена питерская окраина, на которой угораздило купить дом его дядю и тётю.

Впрочем, в следующую минуту Пётр увидел нечто, что поразило его в самое сердце. Очевидно, полный бедлам отныне царил не только в «Промзоне», но и во всём городе, потому что стены бывшего супермаркета были оклеены плакатами, которые сообщали, что выездная встреча мэра города Руслана Зайченко с обитателями «Промзоны» состоится через несколько дней. Так же говорилось о том, что в ночь накануне этого мероприятия в «Промзоне» вводится комендантский час.