Лариса

— Я? — Зоя склонилась под столик, будто что-то там отыскивая. Так, не поднимая головы, тихо ответила. — На часовом работаю…

— На часовом? — переспросила Валя. — Это ведь, наверно, очень интересно.

— Да, интересно…

— Ой, уже поздно, — посмотрела на часы Валя, — а вам завтра рано вставать. Будем ложиться. Спокойной вам ночи.

— Это хорошо, Зоенька, что вы приехали. Поможете мне. Видите, сколько нам с вами придется писем пересмотреть, — говорила Анна Владимировна.

Они стояли в небольшом кабинете перед канцелярским шкафом, набитым разноцветными папками — желтыми, зелеными, розовыми. Папки были толстые и тонкие, новые и старые, с ободранными, измятыми углами.

— Это наш архив. Здесь я храню все письма, которые мы получаем. Пускай будут на память. А некоторые, возможно, пригодятся. Понадобились же сейчас… Только отыскать бы…

Зоя смотрела на папки и представить себе не могла, как к ним подступиться. В самом деле, если во всех этих папках письма, сколько ж это надо времени, чтобы все пересмотреть?

— Сегодня же и начнем, Зоенька, а сейчас пойдем позавтракаем. Раз уж приехали к нам, будьте нашей гостьей.

По узкой деревянной лестнице с перилами, украшенными затейливой резьбой, сошли они вниз. Дальше вел просторный коридор с большими окнами вдоль стены. Анна Владимировна обняла Зою за плечи, и Зое было приятно так идти с ней. Ей казалось, что с этой женщиной она знакома уже давно. Просто не верилось, что впервые они увиделись только сегодня.

Остановились у двери, за которой слышался шум, похожий на шум класса, куда еще не пришел учитель.

— Это наша столовая, — сказала Анна Владимировна, открывая дверь. Гул, стоявший в комнате, казалось, только того и дожидался: в коридор вырвались голоса, стук ложек, тарелок. Зоя на минуту смутилась, не решаясь войти.

— Иди, иди, — ласково подтолкнула ее Анна Владимировна, обращаясь к Зое уже на «ты».

Они пошли вдоль столиков, стоявших с двух сторон.

Вдруг Зоя почувствовала толчок в спину и одновременное испуганное «ах!». Обернулась. Прямо перед ней стоял мальчик в синем лыжном костюме. В глазах у него был самый натуральный испуг, а вихор на макушке, казалось, только что вскочил от страха да так и замер. На подносе в коричневой лужице кофе лежала опрокинутая чашка.

— Извините, — чуть слышно выговорил мальчик.

— Надо же осторожнее, Валерик! — с укором сказала Анна Владимировна. — Разве так дежурные встречают гостей?

— Я не хотел, — оправдывался Валерик.

— Ну, ничего, ничего. Все в порядке. Только больше не носись так, — Анна Владимировна поставила на место опрокинутую чашку. — Подавай, пожалуйста, завтрак и нам.

Они устроились за отдельным столиком у окна, и через минуту перед ним уже стоял Валерик с полным подносом.

— Однако быстрый ты, — улыбнулась Анна Владимировна. — А больше никого с ног не сбил?

— Нет, — помотал головой Валерик.

Он сначала поставил поднос на соседний свободный столик и чистой тряпочкой старательно протер клеенку. По тому, как снимал с подноса и ставил перед Анной Владимировной и Зоей тарелки с кашей и чашки с кофе, было видно, что старается он делать все как можно лучше.

Поставив все на стол, Валерик отошел в сторону, словно дожидаясь, не будет ли еще каких-нибудь распоряжений. Но Анна Владимировна улыбнулась ему:

— Спасибо, Валерик. Можешь возвращаться к своим обязанностям.

Валерик удалился, слегка косолапя.

И вот Зоя уже третий день в Калиновке. Сразу после завтрака поднимается наверх в маленький кабинет и открывает шкаф с папками. Как много их она уже просмотрела и как много еще остается! Письма, письма… В конвертах и без конвертов, написанные чернилами или карандашом, выведенные красивым почерком и нацарапанные неумелой, нередко детской рукой. Писем, еще недавних, на свежей белой бумаге, и очень старых. Многие листки пожелтели, пожухли, чернила расплылись, карандаш стерся, и трудно уже разобрать написанное. И откуда только их нет! Из Москвы и Вильнюса, из Дорогобужа и Алма-Аты, из Полоцка и Мозыря, из Гродно и Вилейки, из Ялты и Воронежа.

Анна Владимировна предупредила Зою, чтоб особенно внимательно читала подписи — в конце писем и на конвертах. Надо отыскать фамилию Новаторова. И Зоя искала. В основном только на это она и обращала внимание, но временами какое-то слово или фраза невольно привлекали внимание, и тогда Зоя начинала читать все письмо — одно, второе. В основном письма были адресованы Анне Владимировне и Ивану Гавриловичу. Некоторые начинались словами: «Дорогие товарищи!»

Писали родители, которые искали своих детей, родители, которые уже нашли их. Писали сами дети, уезжая куда-нибудь или насовсем покидая Калиновку.