Ларс III

Глава 20

Конец лета 827 г., Царьград

— Рим, как ты знаешь, — заметил Михаил, — это змеиное гнездо политических интриг. Триумвират необходимо не только обезглавить, но и разоблачить. А это потребует хитрости.

Его слова подтверждают мои подозрения. Михаил ведет свою собственную игру, используя меня как пешку для достижения своих целей. Возможно, он стремился ослабить Рим, оставив Византию доминирующей державой. Или, может быть, у него были еще более грандиозные замыслы, амбиции, выходящие за пределы наших империй.

Я встретился с взглядом Михаила. Не буду же я рассказывать, как я собираюсь вести свою военную компанию. Он же не поделился сведениями о содержании переписок Патриарха.

Что меня удивляло в Михаиле, так это показная простота в жестах, фразах и поведении. Но когда мыв были наедине, с него будто спадала пелена «простачка». И это заставляло меня напрягаться. Его прозвище «Травл», означающее «косноязычный» — не отражает его от слова «совсем». Он — отличный актер, лицедей и интриган.

Разговор плавно перетек в обсуждение организационных моментов по транспортировке войск морем, помощи со снабжением. Особо императоры не горели желанием тратиться, поэтому пришлось набраться наглости и чуть надавить на то, что в конечном итоге именно Византия получит огромный куш — Рим. После этого переговоры перекатились в конструктивное русло. Часть флота Византия предоставит с помощью найма местных судов. Со снабжением обещали договориться с купцами на Сицилии. На острове тоже что-то не ладно, сепаратистские настроения, как сказал Феофил, но они разберутся с этой проблемой.

Обсудив нюансы византийской помощи в деле захвата Вечного города, мы договорились встретиться вечером во дворце, чтобы подписать договор о разграничении зон влияния между Царством Гардарики и Византийской империей.

Во время очередного антракта арену заполонили танцоры и акробаты. Мы присоединились к своей свите. Я довольно и обнадеживающе кивнул ближникам на невысказанный вопрос о результатах переговоров.

После перерыва начался финальный забег. Колесницы с грохотом неслись по песку, оставляя за собой след пыли, висевший в золотом свете. Это было достойное завершение зрелищ.

Тепло попрощавшись с Феодорой и императорами, мы направились в свою резиденцию. За импровизированным праздничным обедом, я рассказал краткую выжимку моих переговоров.

По залу разнесся низкий гул удовлетворения, больше похожий на довольное мурлыканье сытого медведя, чем на шумное празднование, которого можно было ожидать. Я лениво крутил тяжелый кубок с морсом.

— Итак, старый волк, — обратился я к Радомыслу, — мой его голос был пронизан весельем, — ты мог представить себе, что мы увидим тот день, когда эти одетые в пурпур павлины признают половину всего севера нашими законными владениями?

Радомысл усмехнулся вопросу и похвалил меня за умение отстаивать точку зрения царства, пожурив за то, что я справился с этими интриганами-императорами без него.

— Даже самый тщательно составленный договор может дать сбои, — заметил Метик, — нужно будет следить за нашими соседями.

— Да. Доверие — редкий товар в мире политики, — согласился с ним Радомысл, — Однако это соглашение служит интересам наших стран. С другой стороны, хотя странно, что императоры перестали бросать алчный взгляд на Болгарское ханство. Этот договор может быть передышкой.

— Игра еще далека от завершения. — моя улыбка померкла, сменившись задумчивым выражением лица, — но сегодня нам хватит и передышки. А потом — мы в нормальном темпе переварим уже завоеванное, нарастим мышцы, силу. И тогда византийцам придется соблюдать еще не подписанный пакт.

Дядя кивнул, соглашаясь. По мере того, как лился мед, в воздухе потрескивало чувство предвкушения. Договор с Византией был лишь одной главой в продолжающейся борьбе за уничтожение Триумвирата и господство моего царства.

* * *

В зале царила столь глубокая тишина, что казалось, будто она отражалась эхом от мозаичных стен. Вечерние лучи солнца, проникавшие сквозь витражи, освещали лица немногочисленной свиты императора и моих ближников. В центре комнаты на столе лежал свиток, поверхности которого хранила вес свежевысохших чернил.

Император Михаил II Травл, с лицом, хранящим усталость от бесчисленных придворных интриг, опытной рукой обмакнул перо в чернильницу. Его соправитель, император Феофил, второй глава из Аморейской династии, уверенно поставил свой автограф на нашем соглашении.

Находившийся перед нами договор очерчивал сферы влияния, гарантируя, что амбиции Византии и Гардарики больше не столкнутся в кровавом конфликте.

Феофил протянул перо мне — жест, наполненный одновременно формальностью и тонким скрытым уважением. Легким движением я поставил свою подпись на пергаменте.

Мои пальцы ловко написали мое полное титулование на гардарских рунах, каждый штрих был смелой декларацией царского суверенитета. Когда я закончил, воцарилась тишина.

Она нарушилась, когда два правителя шагнули ко мне. Я сжал поочередно их руки в крепком рукопожатии. Это был жест, выходящий за рамки простого протокола.