Ларс III

Залп из десятка требушетов прикрыл атаку. Каменные снаряды были обвязаны тканью, пропитанной в гремучем смеси спирта и смолы. Точный состав этой субстанции знал только Эд. Огненные снаряды полетели в сторону ближайших кораблей венецианского флота, поджигая паруса и палубы. Несколько отрядов хороших пловцов были отправлены загодя. Они вмешались позднее, помогая атакующим. Идея захватить венецианцев была сумасбродной. Но именно за счет этого она имела место на существование

— В атаку! — скомандовал я, и мои воины, словно волки, набросились на растерянного врага.

Началась паника. Венецианцы, привыкшие к морским сражениям на расстоянии, растерялись, не зная, как противостоять этой новой угрозе. Несмотря на численное преимущество на флагмане дожа, умение воевать «решало». За плечами моих легионеров были твердая дисциплина и характер. А уж про опыт захвата городов у них был колоссальный. Но важнейшую роль сыграл Ага. На небольшой палубе мощь здорового гиганта раскрылась во всей красе. Его топор-двуручник, словно вихрь описывал круги, освобождая пространство. Арбалетчики только и успевали щелкать тетивами, помогаю нашему Обеликсу. Захват флагмана подорвал моральный дух венецианцев.

Дожа убил Умка, как рассказали мне очевидцы. Говорят, что он перед этим прокричал ему: «Гардарцы не прощают предательства». Не знаю, правда это или нет, но фраза закрепилась и стала девизом.

Сражение было жестоким, но коротким. Ошеломленные венецианцы не смогли противостоять ярости моих воинов. Корабль за кораблём сдавались, окрашивая морскую воду кровью. Вскоре весь флот дожа был в моих руках. Несколько судов успели сбежать, но это даже лучше. Пусть паника сеет хаос и смятение.

— Поднять паруса! — скомандовал я, — Курс на Венецию!

Армия Гардарики поддержала меня грохотом оружия о щиты и яростным криком: «За Гардарики».

Флот из нескольких десятков кораблей двинулся по каналам. Венецианцы, привыкшие к роскоши и победам, были ошеломлены, увидев свои же корабли под гардарскими знамёнами. Осада была недолгой. Город, потеряв флот, где служили лучшие воины, быстро сдался. Я вошёл в Венецию как победитель, ступая по мраморным плитам площадей, неся на своих знаменах медведя, сидящего на троне из веера топоров — символе Царя, символе Гардарики. Венеция была у моих ног. И я знал, что это только начало. Позже я передам этот город Византии. Но только после того, как закончится эта военная кампания.

Мраморные ступени Дворца дожей, привыкшие к мягкому шарканью бархатных туфель и шелесту шелковых одежд, застонали под тяжестью сапог моих легионеров. Запах моря и крови, принесенный нами, смешался с ароматами благовоний и пряностей, витавшими в роскошных залах дворца.

Метик и Омуртаг лениво переговаривались. Нужно было организовать лазарет в городе. Омуртаг планировал выделить для наших воинов лучшие казармы и тренировочные площадки. София через своих знакомцев-торговцев распространила слух о том, что гардарский царь не хочет утопить город в крови, поэтому приглашает местных аристократов к диалогу.

Венецианские вельможи, одетые в богатые одежды, с ужасом смотрели на нас. Еще бы! Ведь мы ворвались в их святилище власти и богатства. Их лица, обычно надменные и высокомерные, были бледны от страха.

Я вошел в зал Совета, где собрались самые влиятельные люди Венеции — члены Совета дожей. Они сидели за длинным столом, покрытым красным бархатом, и смотрели на меня с ненавистью и страхом.

— Приветствую вас, синьоры, — начал я, косясь на Эда, еле сдерживающего смешок, — Я, царь Гардарики, пришел сюда не как завоеватель, а как освободитель. Я освободил вас от тирании дожа, который предал свою страну и свой народ, втянув Венецию в бессмысленную войну.

Члены Совета молчали, не смея поднять глаз.

— Венеция нуждается в новом правителе, — продолжил я, — В правителе, который будет заботиться о благе своего народа, а не о собственной выгоде и амбициях. Поэтому я решил назначить временного дожа из вашего числа.

В зале поднялся ропот. Вельможи начали переглядываться, пытаясь понять, кого из них выберет гардарский царь.

— Я выбираю тебя, — сказал я, указывая на пожилого мужчину с умными и проницательными глазами, — Ты, кажется, единственный здесь, кто не потерял голову от страха. Как тебя зовут?

— Энрико Урсия, — ответил мужчина, вставая со своего места.

В зале раздались возгласы. Кажется, этот человек не особо пользовался популярностью среди местных аристократов.

— Энрико Урсия, — повторил я, — с этого дня ты — дож Венеции. Ты будешь править городом до тех пор, пока Венеция не выберет нового дожа. Но помни, что отныне Венеция находится под защитой Гардарики. И если ты вздумаешь предать меня, как предал своего императора твой предшественник, то тебя постигнет та же участь.

Энрико низко поклонился.

— Я буду править Венецией мудро и справедливо, царь, — сказал он, — И я никогда не забуду, кому обязан своей властью.

Я кивнул и вышел из зала Совета. За моей спиной слышались перешептывания вельмож.